- Я ничего не делала! Просто одолжила деньги Поле... - ее глаза бегают, не желая фокусироваться.

- У тебя три секунды, чтобы начать рассказ самостоятельно. - Цежу сквозь зубы, подавляя в себе безумное желание дать этой суке по лицу. Отпускаю ее плечи и стискиваю кулаки. - Ну...

- Ты же убил бы меня, - начинает она вдруг истерить. - Даже в кровати, как с куклой резиновой. Чисто натянуть и выбросить... А там и разбираться б не стал.

- Короче! - Рявкаю.

- Он темнокожий был, - выдыхает, закрывая лицо руками. - Ну этот. Организатор показа прошлого. Принц какой-то. И я не знала от кого... Он или ты. Как этого ребёнка было оставлять? - Бьется головой об стенку кабинки.

Я тру лицо руками, выгорая в душе окончательно. Как-то должно было стать легче от того факта, что вероятность моего отцовства всего пятьдесят процентов, но почему-то не становится.

- Мы в разводе, - сообщаю коротко. - Документы получишь письмом. Из дома съедешь завтра же.

Не дожидаясь ее ответа, хлопаю дверцей кабинки так резко, что слышу треск петель.

Выхожу из туалета и тут же натыкаюсь на «группу поддержки» Лоры. Совсем куры потеряли страх. Раньше боялись лишний раз вдохнуть.

Это все потому, что мы теперь - деловые люди. Стараемся жить по закону. Но при этом проблем меньше не стало.

И Лора права. Роди она мне такую подставу спустя девять месяцев, мне бы пришлось поступить кардинально. Не потому что я плохой, а потому что меня бы перестали уважать очень серьезные люди. К бабской бесовщине они относятся лояльно, а вот дети - это уже другая категория. Наследники.

Выхожу на улицу и вдыхаю морозный воздух глубоко в легкие. Слизистые обжигает. Да, минус серьезный. Хочется немного прогуляться, чтобы остыть и проветриться. Обвожу глазами местность. Через дорогу напротив залит каток. В центре него стоит пушистая, украшенная цветными гирляндами елка. Молодёжь тупо скользит по-кругу вокруг неё. Кто-то за руки, кто-то постоянно падая и мешая остальным, кто-то выделывается, пытаясь крутить «тулупы»...

Я по-хорошему завидую этим людям. В том, что они могут ещё ловить кайф в простых вещах. Я уже не умею.

Ну, достаточно лирики, да и прогулки тоже.

Подхожу к машине и сажусь на заднее сиденье.

- Домой, - бью водительское сиденье ладонью.

Устал. Хочется спать.

Но дома меня ещё ждёт ещё одна болезная. Какого вообще черта меня вдруг стало волновать ее психическое состояние? Я ведь ее не тронул!

Хотя... дело именно в том, что мне бы хотелось. И я допускаю мысль, что освоившись и оценив ситуацию, девочка станет сговорчивее.

Эй, тормози, Северов! Она же совсем девчонка. Дурочка.

Да. Именно этот «чистый лист» меня и подкупает, потому что она, вах, как хороша. Прямо создана, чтобы удовлетворять мужские хотелки.

А мне очень хочется ещё немного словить ее смущённых взглядов и горячих вздохов.

«Спокойно, Северов!» - Вопит в моей голове сирена. - «Ты облизал, вкусную девочку, да. Но это совершенно не означает, что ты ее сожрешь! Пожалей.»

Для кого? Для неумелого парня-ровесника, который отобьёт у неё всякое желание развивать в себе сексуальность? Или для молодого придурка, который вольет ей в уши, что у них любовь, и они на радостях забахают ребёнка?

«Да ладно. Чем я лучше? Тем, что честно попользуюсь и заплачу?»

Ну а почему бы и нет? Ей же нужны деньги, а мне ее тело.

Я прикрываю глаза, откидываясь на сиденье, и стараюсь не фантазировать на эту тему. Но у меня ничего не получается.

Руки помнят нежную кожу и идеальные женственные формы. Наше отражение в зеркале преследует вариантами сменяющихся поз.