Мысли закрутились вихрем. Значит, Рустам не забыл. Не простил.

От мысли, что его люди проследили за Максом в аптеке, и теперь Рустам все знает, мне становится плохо. Я и сама не готова к новости о внезапной беременности… я ничего не решила. А Басманов решать точно не позволит.

- Сначала скажи, как ты себя чувствуешь, Полина?

- Хорошо себя чувствую. Я же сказала тебе, что я просто забыла поесть, - стараюсь говорить уверенно.

- Давай я тебя к врачу отведу…

- Нет! – едва не вскрикиваю и тут же прочищаю горло, - тебе лежать нужно. Не вздумай, Рустам. Я сама схожу.

Я замедляю шаг, затравленно смотря на Рустама. Настроение Басманова меняется вмиг. Рустам знает о тесте или нет? Как себя вести? Это была проверка: признаюсь ли я сама о беременности или не признаюсь?

Черт. Его взгляд не читаем…

Молюсь всем богам о спасении, как внезапно дверь в палату распахивается, являя нам злого Давида. Он зашел в палату с мрачным лицом и полыхающими темными глазами. Прямо копия Рустама в момент бешеной ярости.

У него срочная новость.

- Рустам, мы получили ответ от Булата. Отец Дианы отказался везти дочь в Москву. Шах пошел на попятную. Отказал мне с ней в браке.

Басманов хмурится, забывая обо мне на время. О нашем разговоре забывая.

Я спокойно выдохнула, урывками глотая воздух. Что ни день, то испытание.

- А почему? Что за своеволие… Сколько времени наш отец прождал его ответ? – Рустам задумчиво касается подбородка.

- Месяц! Весь месяц он водил нас за нос! – взревел Давид.

Басманов-младший в бешенстве. Я делаю шаг поближе к Рустаму и даже радуюсь его моментальным объятиям. Не хотелось бы мне попасть под горячую руку Давида.

- Я уже выслал своих людей к Булату и Эмину. Хочу узнать, почему моя невеста так и не выехала за пределы Волгограда, - цедит Давид.

- К Эмину… зря ты. Боюсь, от Эмина живыми твои люди уже не вернутся. Похоже, что наш дядя уже давно ничем не управляет в Волгограде. Ты бы узнал, какие отношения связывают Эмина и Диану. Возможно, девчонка уже стала Эмину принадлежать. Неродные все-таки, им можно. Глаз положил на Диану или так же, как и ты, за властью двинулся.

Давид крепко сжимает руки в кулаки. Я впервые вижу его в ярости и уже заочно сочувствую Эмину. Перейти дорогу Басмановым означало подписать себе смертный приговор.

- Сообщу, когда оттуда вернутся мои люди. Но Рустам! Так и знай: этого унижения я не прощу. Даже нашему дядюшке.

- Не распаляйся, - властный голос Рустама разнесся по палате, - переговорим с нашим отцом сначала. Возьми себя в руки.

- Из принципов я Диану заберу. Из принципов! – рычит Давид.

- Брат! – взревел Рустам в ответ, - наберись терпения! Не спорь со мной!

- Я все сказал. Если Эмин моих людей тронет, то считай, он первым войну развязал. Не жить ему. Булат просто старый дурак, раздразнил и отказал мне! Но я Диану в качестве трофея себе заберу. В любом случае заберу.

Я распахиваю глаза, шумно сглатывая. Что я там говорила? Давид и безопасность? Давид - это вулкан, и безопасностью здесь даже не пахнет. Он огонь и оружие, полыхающие огни разгорающегося пожара.

Давид покидает палату, унося с собой грозы и молнии. Последнее слово осталось за ним. Я уверена, Рустам поддержит брата. Заберут они бедную Диану из рук влюбленного Эмина.

С дьяволом мы остаемся наедине. Нарушая запреты, Рустам приближается ко мне вплотную. Я шумно дышу.

- Не бойся Давида. Тебе не стоит.

- И что, ты поможешь ему Диану выкрасть? Я бы хотела с ней познакомиться тогда, – шепчу осторожно.

- Я решу. Ты не суйся, куда не нужно, - говорит почти нежно.