– Мне кажется тут больше есть работы для психолога… и все же…

– Спасибо, я об этом подумаю. Вот ваш гонорар. Тут больше, но вы же понимаете, что нужно язык держать за зубами? И ни слова моей матери.

– Конечно, я ничего не скажу… Разве можно ее так напугать.

Всем видом показывает, как не нравится ему ситуация. Очень сильно. Нервничает, аж трясет.

– Успокойтесь. Не надумывайте себе того, чего нет, Федор Константинович, – произношу как можно убедительнее. – Я не похищал девушку, наоборот спас. Она попала в сложную ситуацию. Скоро все уладится, и мы отсюда уедем.

– Да, конечно. Понимаю. Просто и ты пойми, Влад, твоя мать много чего о тебе рассказывала. Непростым ты парнем рос, много всего было.

– По молодости? Да уж, – усмехаюсь.

Мать и правда со мной помучилась. Хлебнула всякого. Я и в банду успел попасть, и в нелегальных боях участвовал. Первый капитал заработал далеко не легальным путем.

Но матери грех жаловаться. В конце концов я взялся за голову и стал богатым, как она всегда мечтала. Она родилась в обеспеченной семье, но ее выгнали, когда моего отца встретила и сразу залетела.

Отбрасываю воспоминания. Ненавижу ворошить прошлое.

– Спасибо, что приехали, еще раз, Федор Константинович.

– Дай девушке отдохнуть. Она очень измотана. Ей нужно хорошо питаться. Это правда, что она попала в тюрьму?

– Почему спрашиваете?

– Она что-то такое сказала… Но странно поверить. Такая куколка, ребенок совсем.

– Всякое случается. Даже с куколками.

Стася

Поверить не могу, что это он держит сейчас меня на руках, как ребенка. И несет куда-то.

Как это возможно? Ведь это же он! Он со мной сотворил весь этот ужас!

Хочется кричать. Выть, расцарапать до крови его красивое лицо.

Но я слишком устала. Едва ли могу рукой пошевелить.

На какую-то секунду мерещится, что его губы коснулись моих волос.

Нежно…

За эти ужасные дни я забыла, что такое нежность. Абсолютно. Я существовала в мире, где нет такого понятия.

Поэтому чувствую огромный ком в горле. Глаза щиплет. Пытаюсь бороться с теплом, которое наполняет мое ледяное тело. Нельзя. Не верь, не поддавайся…

С этой мыслью отключаюсь, проваливаюсь в глубокий сон.

Наверное, я сошла с ума. Впрочем, это неудивительно. За последние дни пережито слишком много. Совершенно безумный калейдоскоп событий. Первый секс, боль, обида, отчаяние. Полиция. Тюрьма. Омерзительная Тамара, говорящая мне жуткие гадости.
Не могла поверить, что такое возможно, но как только Марию забрали из камеры, Тамара приступила к выполнению своих угроз.

Я уже мало что соображала, превратилась в дикое, запуганное животное. Стала ли я убийцей? Знаю только, что нас растащили, Тамара визжала и жутко материлась. Клялась, что мне конец. Что достанет в любом случае и теперь все будет куда хуже.

А потом полная тишина. Одиночная камера. Жуткий холод.

Разве удивительно сойти с ума от таких испытаний? Полусон, полубред. Умираю от жажды, дрожу от ледяного озноба. Приходят галлюцинации. Даже в них меня продолжает преследовать Огнев. Мой злейший враг несет меня на руках. От него вкусно пахнет. Дорогой парфюм, смешанный с запахом сильного самца. Как бы сильно не ненавидела его, мне нравится этот запах, и особенно – исходящее от него тепло. Хочется прижаться ближе. Хочется, чтобы сон не заканчивался…

В конце концов прихожу в себя. Очень сильно хочется пить, раскалывается голова. Сглотнув вязкую слюну, чувствую резь в горле. Простудилась? Или сорвала голос? Во время стычки с Тамарой я кричала. Очень громко кричала.

Оглядываюсь по сторонам, пытаюсь понять, как очутилась в этой комнате, совсем не похожей на камеру, но голова раскалывается все сильнее. Здесь красиво, уютно. Лежу на большой мягкой кровати застеленной пушистым пледом. Какое-то время просто разглядываю этот плед, лежа на боку, свернувшись калачиком. Вожу по нему рукой, наслаждаясь ощущением. Этого не может быть. В тюрьме не бывает таких камер…