— Лика… Лика, это из-за Ромки, да? Ну, ты и идиот, — поворачивается она к брату, — все портишь…

— Все нормально, — говорю ей, а это хамло сидит и скалится в мою сторону. Дать бы ему в морду, да руки марать не хочется. — Просто твой брат не знает наипростейших манер поведения.

Я беру Марка за ладошку, и мы устремляемся к выходу.

— Пока, — доносится в спину голос парня, а у меня палец средний так и чешется, останавливает только общественное место.

— Лика, подождите! Я вас провожу, — догоняет нас с Мариком Марта.

— Марта, не стоит, со мной правда все нормально, — попыталась отделаться я от девчонки.

— Лика, мне и правда за него неудобно. Он просто дурит, не обращай на него внимания, — тараторит девчонка, — может, как-нибудь еще в МакДаке застрелимся? У меня пока нет тут подруг, а ты мне понравилась.

Такая непосредственность в девочке поразила меня.

— Марта! Мы едва знакомы, — останавливаюсь прямо перед выходом.

— Несмотря на возраст, Лик, я очень хорошо разбираюсь в людях, поверь, — она так серьезно, совсем по-взрослому свела брови на переносице. — И ты мне нравишься. В тебе нету зла.

— Ладно, прекрати, — перебиваю ее, — вот мой телефон, — протягиваю ей визитку. — Как захочешь прийти в Мак, позвонишь, и мы с Мариком составим тебе компанию. Составим же? — обращаюсь к сыну.

— Ага, я люблю кушать в МакДональдсе, — тут же отзывается Марик.

— Спасибо! Данилика — преподаватель английского языка. Очень, кстати, нужная вещица, — она покрутила в руках глянцевый картонный прямоугольник и запрятала его в задний карман джинсов. — Пока.

— Пока, — машем в унисон с сыном ей в ответ.

Выходя из здания быстропита, я почувствовала какую-то странную тревогу внутри. Сама же учу сына быть осмотрительным и внимательным к малознакомым людям. Не давать подходить к себе на близкое расстояние, и вот тебе здрасьте! За пару минут нарушила сама же все свои нравоучения. Идеальный пример для подражания, твою мать!

3. Глава 3

— Твою мать! — выругался я себе под нос, резко выворачивая руль и подрезая автобус. — Гребаный урод! — бью в сигнал, выказывая свое недовольство встречной машине, которая, вывернув с перекрестка, не дала толком закончить обгон.

— Мудила! — ору в открытое окно.

Мельком глянул на водилу автобуса, тот покрутил пальцем возле виска. Ну, блядь, бывает, что теперь, усраться и не жить? Главное, все живы и целы.

Нервно провожу рукой по лицу и, запустив пятерню в челку, ерошу волосы.

— Не день, а паскудство какое-то, — наваливаю музыку погромче и, закурив сигарету, вдавливаю газ в пол.

Но уже спустя несколько минут быстрой езды и выносящей мозг громкой музыки понимаю, что нихера не поможет. Только все хуже стало. Смял сигарету и выбросил в пепельницу. Помимо нервяка головная боль еще добавилась. Если бы знал, что нужно будет сегодня к родителям ехать, не заливал бы в себя полночи горючую смесь в местном баре. Но даже и это сегодня не помогло не вспомнить хрень, которая снилась.

Тряхнул головой, от чего в висках только сильнее застучало, а Данька как была в мыслях, так и осталась. Горько ухмыляюсь тем видениям, которые преследовали меня все утро и вот даже сейчас. Навязчивое, не отпускающее ни на миг ощущение того, что девчонка вернулась обратно в город.

В груди неприятно кольнуло в том месте, где находится сердце. Нет, не может этого быть. Слухи и сплетни, гуляющие по городку, твердили о том, что Даня хорошо устроилась в большом городе и даже обзавелась семьей.

Да и ее тетка не прекращала трещать на каждом углу, что ее племяшка теперь городская птичка, и эта деревня ей ни к чему. А потом у ее мужа случился инсульт, и через два дня весь городок стоял на ушах, потому как врачи не доглядели, и скопытился мужик у них в больничной палате. Жаль, конечно, по-человечески тетку Дани, а хотя… Нет, не жаль. Слишком многое произошло в первые годы, когда Егора к аппаратам подключили. Слишком много надежд было возложено на то, что братишка выкарабкается. Но шли дни, месяцы, потом годы, а он все никак. Нам несколько раз предлагали отключить аппарат, и я в тот момент чуть не отключил врача, после предложение было сделано уже без меня, но и тогда мать с отцом отказались. А у меня как будто внутри все оборвалось. Все эмоции и чувства сошли на нет. Не чувствую я больше ни жалости, ни сочувствия — ни-че-го. Внутри пустота, которую вечерами заливаю алкоголем, чтобы забыться и не вспоминать о том, что я косвенно причастен к аварии. Не вспоминать ту, которая напрямую виновата в ней…