Обалдеть!

- Мне…ох…мне надо подумать, - шепчет сбивчиво.

- К черту! Ты и так весь учебный год думала! – рычу, потому что не могу больше сдерживаться.

- Ты торопишься, Стас! – прячет глаза и отворачивается.

- Я уже давно опоздал, Арина! - зажимаю я ее лицо в ладонях, как в тисках, но она тут же прикрывает глаза и прикусывает смущенно губу.

- Не могу смотреть на тебя, - вырывается из нее едва разборчиво.

- Почему? – нежно целую в губы.

- Не знаю, - все же открывает глаза и моментально заливается краской.

Боже, это так мило, что в груди у меня тут же начинает бурлить вулкан из запредельных эмоций. Еще немного и меня прорвет!

- Соглашайся, Арин, - нежно бодаю я ее лбом, и она еще больше краснеет.

- Ты такой непостоянный, Гордеев. То тебе Оля нравится. Теперь на меня опять переключился? - слышу сомнение в ее голосе, но напираю сильнее, не могу больше ей врать.

- Я никогда не переключался. Меня давно заклинило. Без шансов, - веду головой словно кобра, пытаясь заглянуть в ее глаза.

- Боже, сколько девчонок купилось на этот романтический бред? – фыркает и пытается взбрыкнуть, но я только сильнее ее зажимаю.

И меня прет. Адски! Потому что я уже вкусил успех, почти распробовал его и больше не собираюсь от него отказываться. Это девчонка все-таки будет моей. Черт, да!

- Так, Гордеев! Так вот какие тренажеры ты протираешь, - слышим за спиной голос Льва Давидовича и оба зависаем, вытянув недоуменно лица.

Фак!

- Э-э-э…это не то, что вы подумали, тренер, - поворачиваюсь я к мужчине, спиной максимально прикрывая от обзора Толмацкую.

- Да ладно? А я уж было подумал, что-то самое, но раз ты говоришь, что нет…ну, значит нет, - а затем за секунду его лицо из сурового превращается в улыбчивое, он хохочет и машет нам рукой на выход, - все, влюбленные создания, пора на выход. Милуйтесь где-нибудь в другом месте.

Как вы понимаете, ноги Аринка уносила из зала с космической скоростью. А мне еще ведро и швабру так-то надо было убирать. Но, видя мои страстные метания, Лев Давидович, ухахатываясь, амнистировал меня и отпустил восвояси.

Ну и я полетел, конечно. Сверкая пятками!

И Аринку почти у выхода из школы выцепил. Успел!

- Слинять хотела?

- Угу, - а сама глаза опять отводит и краснеет как помидор.

- Значит прокатишь опять меня со свиданием? – задал я вопрос и внутри у меня все замерло, в ожидании ее ответа.

- Стас, - начала было она, нервно теребя лямку рюкзака.

- Арин, нам надо поговорить. Я все тебе объясню. Ну дай мне шанс, - подступаю я ближе и беру ее за руку.

- Ну…я сегодня не могу, Стас, - подняла на меня взгляд и меня как пришпилило.

- Не можешь? – а внутри все звенит, потому что мне кажется, что она снова ищет сотню причин, чтобы мне отказать.

- Нет. У меня у бабули сегодня День рождения. Водитель уже ждет, - и тут я вижу это.

Взгляд, полный сожаления, что она кидает на школьную входную дверь. Бабушка – это, конечно, святое, но она хочет быть со мной. Ну я же не слепой?

- А-а…а можно я тогда напишу тебе сегодня? – а сам про себя на репите «давай, давай, давай…соглашайся!».

- Можно, - улыбается и опять смущается, покусывая нижнюю губу, а потом и убегает, в последний момент увернувшись от моих поползновений.

Чума!

Я домой ехал, как пьяный, как чумной и обдолбанный в одном флаконе. Шел до метро, ехал станции до дома, заходил в магазин за порцией молока и улыбался так, что люди смотрели на меня удивленно. Ну так, отож! Как дурачок, знаю, ну и ладно!

Я влюблен! И, кажется, это наконец-то взаимно!

И, конечно, я начал ей писать. А она мне ответила.