Он врубает музыку и под одобрительный возглас парней разгоняет машину до предела. А меня трясёт от неизвестности. Я понятия не имею, что взбрело им в голову.

– Приехали, – информирует спустя какое-то время.

Музыка уже не играет, а потому я слышу, как срабатывают ворота. Судя по звуку, автоматические.

– А чё предки Беркута свалили?

– Да, прикинь, какая удача. Как никак восемнадцатилетие.

Беркут.

Я вспоминаю ту фразу, которую бросил мне Абрамов в кабинете литературы утром.

«Твой звёздный час состоится попозже». Перестаю дышать. Они привезли меня к нему в дом. Зачем? Поиздеваться в очередной раз? Унизить?

– Давай там дальше притормози, вдруг кто любопытный спалит. Народу полно.

Машина продолжает медленно двигаться. Я лихорадочно думаю о том, что мне делать. Ехали мы долго. МКАД. Получается, что от дома я очень далеко. Взрослых здесь нет, а это означает только одно – мне конец.

Автомобиль останавливается. Тот, кто за рулём (видимо, Абрамов) глушит двигатель.

– Вытаскивай её, Пилюля.

– Давай, Лиса, подъём, алё, – тычет мне в бок.

Поднимаюсь еле-еле. Слышу, как открывается дверь слева. Не ориентируюсь в пространстве абсолютно.

– Шевелись, а! – Ян цокает языком и тащит меня вперёд. Кеды касаются земли, но ощущения до сих пор странные. Ноги будто ватные.

– Ну чё?

– В летнюю пристройку пока. Да стой ты! – раздражается, когда я теряю равновесие, и меня начинает уносить куда-то в сторону. – Слышь, придержи её, Миха.

– Давай, пошла, – Пилюгин берёт меня за локоть, и под их нескладный хохот мне приходится делать то, что говорят. – Представь, Лиса, что ты крот.

Его шутку не оценили даже товарищи. Глупый идиот. Громко ухает сова, шелестят листья деревьев. Есть ощущение, что лес совсем рядом. Кожа моментально покрывается мурашками. Холодно, почти середина октября, а я в тонкой футболке и шортах. В чём была дома, в том и спустилась в подъезд.

– Представляю лицо Беркута, – хмыкает Бондаренко.

– Сюрпрайз дня. Ключи давай.

Слышу лязганье металла. Меня отпускают чьи-то руки. Я поджидала этот момент. Дёргаюсь и, пошатнувшись, вслепую бросаюсь вперёд. Просто глупый шаг, наполненный отчаянием и безысходностью. Не успеваю пробежать и нескольких метров. Спотыкаюсь о корни или ветки. Падаю плашмя на землю.

– Ты куда собралась, э? – недовольно прилетает в спину.

Резкая боль пронзает висок. Кто-то тянет меня за волосы.

– Резвая какая, а прикидывалась немощной, – усмехается Пилюгин.

– Поднимайся, тупая идиотка, – дёргает вверх.

Колено саднит нещадно. Ладонь тоже. Меня ставят на ноги и уже через минуту грубо заталкивают в какое-то помещение.

– Свет включи и руки завяжи ей.

Ощущаю, как запястья стягивают какой-то верёвкой. Пытаюсь отойти, сопротивляясь. Ноги заплетаются, что-то гремит.

– Кривая, – бесится Абрамов. – В подвал её давай. И сними мешок с башки.

Свет с непривычки режет глаза. Зажмуриваюсь, часто моргаю. Через силу открываю веки. Сначала картинка плывёт, но потом, взгляд фокусируется на деревянных стенах постройки.

– Привет не спящим, Лисицына, – ухмыляется Ян, который стоит напротив.

Мычу в ответ, потому что во рту – тряпка.

– А ну развяжи, я послушаю, что она мне хочет прошелестеть.

Пилюгин в очередной раз послушно исполняет его приказ. Смотрю в этот момент на Лёшу, но тот старательно отводит глаза. Стоит чуть поодаль, курит. Делает вид, что происходящее его нисколько не касается. Хмурюсь, когда кляп давит сильнее, а потом жадно глотаю ртом воздух, ощущая частичную свободу.

– Орать не вздумай, – холодно предупреждает Ян. – Лес кругом. Никто тебя не услышит.