– А-а… – в третий раз промолвил Кристинин новый сосед. – Вы бегите-бегите. Свидимся ещё.
Глава 3
Кристина зарулила на парковку около вокзала и сразу заметила тётю. Та мирно беседовала с какой-то женщиной ровно под «варежкой» – вытянутой вперёд мощной каменной рукой уральского добровольца. Припарковавшись, Кристина нацепила на лицо извиняющееся выражение, и направилась к монументу.
– Ань, прости, замоталась. Совсем из головы вылетело.
– Да ничего страшного. Бывает.
Женщина мягко улыбнулась и потянулась чмокнуть племянницу в щёку. Статная, в льняном брючном костюме. Чуть ниже ключицы матово лоснится вечная её подвеска – округлый камешек с дыркой посередине, подвешенный на чёрном шнурке.
Выглядящая максимум на сорок, хотя перешагнула уже рубеж в пять десятков лет Аня, всегда мягко относилась к племяннице. Возможно, из-за того, что Кристина переехала к тёте в глубокой депрессии и с аппаратом Илизарова на ноге. Возможно, из-за врождённых качеств.
Кристина вдохнула знакомый аромат Аниных духов и, внезапно зарядившись внутренним спокойствием, тоже клюнула чуть шершавую тётину щёку.
Анина собеседница, женщина примерно её лет в очках «стрекозах» и платье с крупными цветами, которая всё это время стояла неподалёку, всплеснула руками.
– Надо же, как похожи! Анечка, она точно не твоя?
Аня чуть заметно улыбнулась и покачала головой. Кристина, выкинув похабную реплику Ника из головы, тоже растянула губы в, как ей показалось, приветливой гримасе.
– Вити. Но мне тоже как дочь. – Аня, повернулась к Кристине:
– Это Марина. Представляешь, мы с ней вместе в библиотеке работали, пока я ещё в Свердловске жила. Двадцать пять лет не виделись, а тут – на тебе!
Марина взглянула на вокзальное табло и засуетилась.
– Ладно, Анечка, я побегу. Свекровь съест, если у вагона не встречу.
Она протянула тёте Кристины розовый прямоугольник.
– Позвони обязательно. Нужно встретиться, пока ты тут.
– Обязательно, – кивнула Аня, положила прямоугольник в сумочку и, так же коротко клюнула Марину.
Женщина поспешила к входу на вокзал, а Аня повернулась к племяннице.
– Селфи под варежкой, и можно ехать.
Кристина вскинула брови и рассмялась:
– Селфи? Аня, что за молодёжный сленг?
Тётя рассмеялась следом:
– Я очень молодёжная вообще-то. И мне ведь нужно что-то в чат бывших одногруппников отправить, – она бросила взгляд на телефон, который держала племянница. – И давай на твой, у него камера лучше.
Вздохнув, Кристина покачала головой. Но телефон всё-таки разблокировала, вытянула руку перед собой.
– Готово! Сейчас отправлю тебе.
Тётя выглядела вполне удовлетворённой.
– Поехали к родным пенатам?
Кристина чуть заметно поморщилась и кивнула.
– А он ещё такой мерзкий, Ань, ручки свои потные потирает, говорит «Можете сколько угодно кричать, тут стены толстые».
Кристина, не спеша, ехала прочь от вокзала. Она не ускорялась, потому что помнила, с какой жадностью сама год назад всматривалась в знакомые очертания зданий. Из динамиков лилась негромкая речь диджея местной радиостанции.
Аня проводила долгим взглядом театр Юного Зрителя и нарядную, стоящую на горке, усадьбу Расторгуевых-Харитоновых. Затем вернулась к прерванному разговору.
– Я надеюсь, ты не стала снимать у этого мерзкого Эдика квартиру? Мало ли что он задумал.
Кристина вздохнула и побарабанила большими пальцами по рулю.
– Вообще-то, стала, – отвечая на удивлённый Анин взгляд, поспешно объяснила:
– Там звукоизоляция правда хорошая, а мне это очень нужно. И квартира дешёвая, прямо в центре.
Она свернула на улицу Ленина и махнула в сторону возвышающейся вдали полукруглой махины: