И смотрит прямо на нас. Я наклоняюсь, прячусь, чтобы меня не застали без формы. Интересно, что там произошло, раз она так мечет и злится?

- Я? Да ни в жизнь, Нинель Львовна! Я только зачислился.

- Вот именно. Ты пришел и это всё произошло! – чуть слюной не брызжет.

- Как видите, форма на мне есть. Значит, она не моя. Там же юбка. А я вроде в штанах хожу.

Форма?

Что он такое говорит?

Все срываются с места, бегут к окну, чтобы узнать, что же произошло. И я следом. Чутье подсказывает мне, что все плохо.

И не зря.

На машине Нинель Львовны, прямо на лобовом стекле лежит моя форма. Уверена, что это она. Только меня могли так подставить мои «горячо любимые» одноклассники.

Но это ещё не всё.

К форме прикреплена голова учительницы, напечатанная на картоне. А вокруг… Все обклеено прокладками.

О боже. Мне конец.

Слышится чей-то ржач.

- Слушайте, но это точно не Хан, - смеётся Баринов. – Он таким не пользуется. Надо кого-то из девок искать. Кстати.

Он оборачивается.

Смотрит на меня, ехидно усмехаясь. А за его спиной и ещё пару девочек.

- Есть одна ученица без формы, Нинель Львовна.

Я молюсь за секунду сотню раз.

Что он делает? Зачем?

Пожалуйста, нет!

Но Нинель оборачивается. Приспускает свои очки. Осматривает меня с ног до головы. По спине холодный пот катится. Страшно становится. Это ведь верный билет на исключение из школы.

- Птицына! – орет так, что все зажимают уши. – Марш к директору!

----                                                                                                                                                        

Так, не плакать, не плакать!

Один сплошной стресс!

Двадцать минут объяснений и первое предупреждение. Не знаю, поверили ли они, но рада, что не сразу отчислили. Сказали написать объяснительную, взять новую форму. А, и заплатить за старую.

А она дорогая.

И теперь я не знаю, как сказать об этом родителям.

Это же катастрофа!

Я уже на наблюдении. А зная одноклассников, благодаря им, я вылечу очень быстро.

Иду по пустому коридору, так как идёт урок, и пытаюсь не заплакать. Сначала нужно в туалет – умыться. Я заворачиваю за угол и резко останавливаюсь.

Рядом с открытой дверью вижу парня и девушку. Она сидит на подоконнике, целует… Хана. Да, мой вчерашний спаситель и сегодняшний могильщик сейчас хорошо обрабатывает, кажется, одноклассницу Саши.

Мы учимся в разных классах, но знаю многих ее одноклассников.

Хочу развернуться и уйти, но Хан замечает меня, отрывается от девчонки. И снова на его губах появляется ухмылка.

- У нас тут наблюдатели.

- Я не хотела, - говорю быстро. – И уже ухожу.

Не хочется мне проблем. Особенно с ним. За сегодня я уже наслушалась, что его все любят.

Перейди ему дорогу – жди беды. А мне одного предупреждения хватило.

- Да, вали отсюда, неудачница, - цедит сквозь зубы девочка.

- Оставайся, - вдруг говорит Хан. – Хочешь присоединиться?

- Хан, ты чего?.. – она спрыгивает с подоконника.

Я сглатываю и не понимаю, что происходит.

- Иди на урок, Рит, - равнодушно проговаривает, засунув руки в карманы штанов. Эта самая Рита краснеет от ярости. Разворачивается, летит в мою сторону и агрессивно кричит:

- Я Люба!

- Да пофиг, - эти слова она уже не слышит.

А я чувствую на себе взгляд его карих глаз. Стоит, сканирует меня и улыбается.

- А ты, я смотрю, магнит для неприятностей.

- Это все из-за тебя. Не увидь Нинель этого, может, заметила потом. Когда уроки уже кончились!

Он хмыкает.

- И вчера из-за меня ты в снегу валялась, да? – вспоминает вчерашнее. – Я тебя спас, вообще-то. Могла бы и «спасибо» сказать.