22. Глава 20

Губы мелко-мелко дрожат. Часто моргаю, силясь не расплакаться. Никаких вариантов у меня больше нет. Громов меня разгромил... Стою перед ним и глотаю слёзы.

- Ты чего? - он хмурится.

На его лице появляется сочувствующе-обеспокоенное выражение, а в глазах что-то вроде теплоты...

И от этого мне только сильнее плакать хочется...

Он встаёт с кресла и идёт ко мне.

А я, заламывая пальцы, все силы трачу на то, чтобы не разреветься. Больше меня ни на что не хватает.

- Алинк, ты чё так расстроилась-то? - он подходит ко мне, кладёт тёплые ладони на плечи. - Ну, развенчал я твой блеф, ну и что? Чё реветь-то?

Голос сочувствующий, в интонациях явно слышится, что он вдруг запереживал за меня. Глаза становятся совсем мокрыми, как и нос. Шмыгнув, опускаю взгляд, потому что не могу смотреть ему в глаза...

- Алинка, - он чуть встряхивает меня и наклоняется сбоку, заглядывая в глаза. - Слушай, сторителлер, ты чего расклеилась? Ну, повоевали немножко, с кем не бывает? Чё переживать-то так?

С опущенных ресниц на светло-бежевый ковёр падают слёзы, одна за другой. Я очень-очень стараюсь не плакать, но у меня просто не получается...

- Так, - Громов отпускает меня и, развернувшись уходит обратно. - Короче. Давай так. Ты успокаиваешься, а я возвращаю тебе твой телефон.

Не в силах поверить услышанному, поднимаю на него мокрые от слёз глаза. Шмыгнув носом, робко спрашиваю:

- Ты мне правда его отдашь?

- Правда, - не глядя на меня, хмуро отвечает он, и лезет в карман пиджака.

В другой.

Достаёт мой телефон и, повернувшись, показывает мне.

- Вот он, видишь? В целости и сохранности.

Подходит ко мне и протягивает вперёд.

- Держи.

Осторожно забираю телефон. Кусая губу, понимаю, что надо поблагодарить, но у меня в горле ком. Как так? Почему он поступил так? Слёзы, блин, всё текут и текут...

- Спасибо... - глядя в пол, с трудом выдыхаю я.

Взглянув ему в глаза, в которых теперь кроме беспокойства и какой-то нежности, что ли, ничего и нет, робко спрашиваю:

- Можно я у тебя в ванную схожу? Умыться...

- Конечно, - тепло улыбается он. - Иди умойся и приходи. Чаю выпьем, а потом я тебе такси закажу. До дома. Если хочешь, конечно.

- Хочу... - сглотнув, говорю я и вытираю ладонью слёзы.

- Ну, вот и славно, - говорит он, и снова улыбается. Кивает в сторону ванной и добавляет: - Иди.

Делаю шаг туда, но останавливаю и вновь поворачиваюсь к нему.

- Спасибо тебе... - тихо говорю я.

- За что? - тепло глядя на меня, спрашивает он.

Глаза добрые такие... И красивые... Очень...

Сглатываю. Стыдно мне ужасно.

- За благородство... - почти шепчу я.

- Иди уже, - усмехнувшись, говорит он, - коза.

- Сам ты, - тихо отвечаю я, - коза...

И, разувшись, ухожу в ванную.

Она очень красивая и стильная. Светло-голубая с белым. Стоя перед огромным зеркалом и шмыгая носом, кладу телефон на тумбочку, включаю воду над раковиной, тихонько высмаркиваюсь и умываюсь. Пенки тут нет, а джема поналипло много, поэтому использую мыло. Душистое, приятное, оно пахнет персиком. Потихоньку мою и волосы. Так, прядями, только там, где запачкалась.

Выключаю воду и тянусь к белоснежному махровому полотенцу на вешалке.

И слышу голос Громова. Говорит с кем-то по телефону, похоже.

Напряжённо прислушиваюсь.

Интонации жёсткие.

- Угу, понял тебя. Спасибо, старина.

Больше от него ни звука, только едва-едва доносится джазовая музыка.

Вытираю полотенцем лицо и руки. И тут мой телефон принимается звонить...

Вздрогнув, быстро смотрю на дверь, затем на вспыхнувший экран и, к своему ужасу, вижу, что мне звонит один из заказчиков... Душа в пятки уходит от страха... Мамочки...