– Соня, что с тобой? – слышу я обеспокоенный голос подруги, но на языке крутятся только колкие и обидные фразы.

Я действительно могла бы их сказать, если бы была сукой, просто ради того, чтобы выплеснуть хоть каплю своего отчаяния, но не могу так поступить с человеком, который ни в чём не виноват. Который хотел как лучше.

– Сонечка, милая, это из-за твоего охранника ты такая? – и её ладонь ласково гладит меня по голове.

Не выдерживаю и тут же снова начинаю реветь. Увы, но жалость пережить труднее всего. Не могу ответить, только киваю и захлёбываюсь слезами, сразу же задыхаясь от этой нескончаемой агонии.

– Он что-то тебе написал или сказал, да? Что-то обидное, Сонь? Или вы просто поссорились, и ты теперь такая грустная? Да?

Поднимаю на неё свои несчастные глаза и долго смотрю на девушку, но всё же выдыхаю сбивчиво и надсадно:

– Ничего.

– Что?

- Он сгасился. Совсем, Мань, – и новая порция горьких слёз обожгла мне щёки.

– Как так сгасился?

- Как? Ну... очевидно, что легко и непринуждённо, – ещё ниже натянула я капюшон, судорожно всхлипывая.

Несколько минут тишины, пока я ревела, Рябинина пребывала в шоке, а потом она вдруг вскочила на ноги и требовательно спросила у меня.

– Так? Как там назывался тот клуб, в котором вы познакомились?

–«Феромон», – потянула я, и почти нестерпимый спазм скрутил мои внутренности в тугой узел.

– Ага, ну всё понятно, – зло выплюнула Рябинина и на минуту замолчала, а потом заговорила, но уже не со мной, – здравствуйте, девушка, меня зовут Марьяна. Тут такое дело, мой брат работает у вас охранником, а я никак не могу до него дозвониться. Очень волнуюсь, вдруг что случилось... А? Что? Как зовут? Так, Рома Красавин... Да, конечно, ожидаю... Что? Не работает такой? А вы уверены? О, спасибо. До свидания...

– Зачем ты это сделала? – устало потёрла я лоб.

– Хотела сказать пару ласковых этому мудаку!

– И как успех?

- Сказали, что у них такой работник не числится.

– Уволился, наверное, – пожала я плечами и снова тихо заплакала, уже ненавидя себя за это перманентное состояние.

– Так! Поехали к нему!

– Что?

– Поехали, поехали, Соня!

– Я не хочу!

– Хочешь! Он выйдет, ты плюнешь ему в лицо, и мы уедем. И, вот увидишь, сразу станет легче. Говори адрес! Живо.

– Я не знаю его адреса, Мань!

– Хотя бы примерно?

– Ну... Васька. Новые дома на намывной части, – шмыгнула носом, а потом затараторила, – но я не поеду, потому что это какой-то лютый зашквар, Мань!

– И ничего подобного! – фыркнула подруга и заказала такси, а потом почти силком потащила меня одеваться.

Конечно, выглядела я ужасно. Заплаканное, опухшее лицо, искусанные до крови губы и потухший взгляд. Но я ехала рядом с подругой и ждала встречи с Ромой, как ребенок ждёт Нового года. И только ради того, чтобы послать Деда Мороза на три весёлые буквы? Господи, неужели я действительно сделаю это?

– Вон тот дом, – указала я на бесконечно длинную новостройку.

- Мужчина, нам вот туда пожалуйста, – скомандовала Рябинина, и таксист послушно свернул к нужному зданию.

Всего пара минут, и мы вышли из машины, а затем двинули дальше.

– Подъезд?

- Не помню точно, но, кажется, вон тот, – кивнула вперёд, а потом и ещё один раз утвердительно, – да, это он. Лавочка сломана.

– А этаж какой?

– Тринадцатый.

– Боже! Ладно, идём скорей, – и мы проскользнули в дверь вслед за собачником, что вернулся с прогулки со своей таксой.

Лязг металлических створок лифта, молчаливое движение вверх, и вот мы на нужном этаже. Рядом с той самой квартирой без номера.

– Это она?

– Да, – выдохнула я, позабыв как дышать, и в ужасе наблюдала за тем, как Марьяна звонит в дверь. Тихие шаги за ней, и я почти падаю в обморок от напряжения и тотальной тоски.