- Не ори! – бритый оскалился мне в лицо, - мы порешали, я первый у тебя буду.

Меня затошнило. Живот скручивало спазмами от ударов, которые я получала за каждое сопротивление. По щеке было больнее всего – голова дергалась, волосы натягивались подобно струне. Я уже не чувствовала своей головы, а они сдирали с меня одежду, подобно стервятникам.

- Пожалуйста, не трогайте! - умоляю, чувствуя на голом теле мужские руки.

Меня скручивает от отвращения. Его руки повсюду, другие только смотрят. Я визжу и извиваюсь в его руках, как уж. Носки не дотягиваются до пола.

Ему надоедает играть с моим телом, и тогда он дает знак - другие рвут с меня пижамные штаны. Я теряю голос, в глазах летают искры от боли. Я уже не кричу, я хриплю.

- Долго ты ее лапать будешь? – рычит второй, - скоро менты подъедут, а тут уже очередь. Ее еще грохнуть надо.

Слышу звук пряжки ремня. Я почти теряю сознание и не вижу ровным счетом ничего. Только чувствую его мерзкие руки.

- Подожди, не видишь? Зеленая девка, все по красоте надо. Первый раз-таки.

Они смеются. Мне больно. Противно. Из глаз текут слезы, когда я падаю на пол плашмя. Колени прожигает болью, но это ненадолго.

- Анархист-старший приказал ее хорошенько отыметь, а потом убить. Умрет смертью побитой собаки, - ржет третий.

Меня кидают на постель, обнаженной кожей чувствую холодный металл ноутбука и острый шелк. Я распахиваю глаза. На моем теле ни капли одежды, меня уже ничто не спасет.

Я вскидываю ногу, из последних сил ударяя главаря в грудь. В глазах заискрило от боли, а он даже не сдвинулся с места, только разозлился. За это получаю удар по щеке – такой, что вмиг теряю себя.

И визжать перестаю.

И тела не чувствую, потому что вместо изнасилования получаю удары от обозленного мужчины – один за другим, до гематом, до крови.

- Блядь, ты че творишь?! Как собака на сене! Ну-ка отойди! - кидается второй.

После ударов я уже не чувствую тела. Это и к лучшему. Даже если они начнут свое грязное дело, я уже ничего не почувствую. Лучше умереть, чем быть оскверненной этими троими.

- Тихо! Кто-то идет!

На моих рассеченных от ударов губах появляется улыбка. Истеричная. Словно предсмертная. То кашель с кровью, то улыбка. Да… лучше умереть.

Только знать бы – за что?

- Эмин приехал! Отошли живо!

Мои крики утихли, чтобы в комнате возродились крики моих палачей. В комнату вошел кто-то сильнее. Они его боятся. Его сила придавила меня к кровати, хотя он еще даже не касался меня.

Кто такой этот Эмин?

И следом: а есть ли разница?

- Вам было велено убить ее.

Тяжелый голос. Как металл. Даже тяжелее. Опаснее. Мне не нравится этот голос, он впивается в мое побитое обнаженное тело, как клеймо. Без касания помечает.

- Сначала поиметь, а потом убить, – смешок главного из бритых.

Выстрел. Всего один. Мое тело даже не дергается. Но того, кто посмел сейчас засмеяться – больше нет.

- Еще вопросы?

Мне снится, или я слышу вой автомобильной сирены?

Открываю глаза. Дергаю пальцами. Скоро здесь будет полиция.

Я хочу жить. Но не хочу быть заклейменной этим... зверем.

- Забирайте женщину и выносите через черный выход. По лестнице вниз. С ментами справлюсь, девчонку прикончу.

Откуда он знает, где в нашем доме черный выход? И почему он хочет забрать мою маму?

Я со стоном откидываюсь на постель – вставать бесполезно. Только привлекаю к себе его внимание.

«Диана, ты должна бежать. Он убьет тебя и глазом не моргнет. Убийцы с таким голосом не врут, он прикончит тебя прямо на твоей постели. Если еще не захочет стать первым мужчиной перед твоей смертью…»