Нева величественно несла льдинки, похожие на крохотные айсберги. Тёмная вода будоражила воображение. Холодный воздух пронзал меня насквозь, чужой город не торопился поделиться теплом, и вдруг что-то бархатистое коснулось моей ноги. Я посмотрела вниз и увидела кота. Лысого кота! Вот же подлец Холодцов! Разве можно так издеваться над животными?! Я взяла несчастного кота на руки и занесла в квартиру, укутала в шарфик, который нашла в прихожей, а потом усадила бедное животное на стул.

— Сейчас мы тебя покормим, малыш!

После непродолжительных поисков я нашла в одном из шкафчиков пакетики с влажным кормом. Кот мгновенно оживился, довольно заурчал и потянулся ко мне. Я выдавила содержимое пакетика в мисочку и поставила её перед ним.

— Ешь, бедненький, — моё сердце разрывалось от жалости к голодному животному.

Кот управился с порцией и снова посмотрел на меня голодным взглядом. Я не смогла устоять, опустилась на пол, и он получил ещё один пакетик корма.

— Ты что творишь?! — заорал за моей спиной Холодцов.

Я от неожиданности резко выпрямилась и угодила макушкой прямо ему в подбородок.

— Васька же лопнет! — Холодцов грубо оттолкнул меня и отобрал миску у кота.

Несчастное животное завопило от негодования, но Максим Данилович был непреклонен.

— Он же голодный, — заступилась я за кота. — И к тому же болен.

— И как ты это определила? — Холодцов бросил пакеты с едой на стол.

— Вы разве не видите, что котик лысый? — вот и настала минута моего позора.

— Это сфинкс, — с пренебрежением произнёс Максим Данилович.

Я абсолютно ничего не поняла, впрочем, Холодцов это понял по моему недоумённому виду.

— Это порода такая, у них нет шерсти, — снизошёл он до объяснений.

Я посмотрела на кота, а тот печально склонил голову.

— Он сытый, не ведись на его провокации, — предупредил меня Холодцов. — Давай лучше поужинаем.

Я начала выкладывать из пакетов добычу Максима Даниловича. Курочка-гриль, несколько видов салатов в пластиковых контейнерах, ржаной хлеб, который безумно вкусно источал аромат, разделанная селёдка с икоркой, два соуса и поджаренные гренки с чесночком. У меня потекли слюнки, но в то же время стало неловко.

— Мало? — обеспокоенно спросил Холодцов.

— Я не обжора! — это был вопль отчаянья.

— Ты чего кричишь? — удивился Максим Данилович.

Я была готова провалиться сквозь пол от стыда.

— Вика, я устал, — Холодцов стиснул свои пальцы на моём предплечье. — Просто скажи, чего не хватает. Я могу сходить ещё раз в магазин, он неподалёку...

— Всё в порядке, — промолвила я и опустилась на стул.

— Ты меня стесняешься? — вдруг выдал Холодцов.

Я посмотрела на него снизу вверх и нервно сглотнула. Кажется, это его даже обрадовало, он заулыбался и проговорил:

— Ну хоть не станешь меня обвинять в том, что я наедаюсь на ночь.

— Вы сидите на диете? — удивилась я.

— Поджелудочная, — неожиданно признался Максим Данилович. — Днём придерживаюсь правильного питания, а вечером всё ем с лекарствами. У моего Васьки тоже проблемы с желудком, поэтому покупаю ему специальный корм.

Вот тебе и надменный Холодцов, который всем недоволен. Дома же у него голодный, лысый котик, которого он обожает. Признание Максима Даниловича растопило между нами лёд. Я разломала курицу на удобные кусочки, выложила салаты на тарелки, и мы начали есть.

— Почему Грибов прислал тебя на проверку? — поинтересовался Холодцов, уминая куриную ножку.

— Никто не захотел ехать, — я с удовольствием поглощала куриные крылышки, на которые не позарился Максим Данилович.

— Вот же черти! — рассмеялся он.

— Вас все боятся, — я облизнула пальцы и потянулась к куриной шейке.