Я приподнялась.

– Идите к черту.

– И я пойду, – выплюнул он зло, – прямо сейчас я поеду на то кладбище и найду могилу, за которой скрывается ваше прошлое.

Я судорожно выдохнула и опустилась обратно. Руки задрожали, это конец.

Давид все ему позволил: копаться в моем белье и рыться в прошлом. Отслеживать каждый мой шаг и вдох – все. У этого мерзкого мужчины я была как на ладони.

– Жасмин, я обещаю, что я забуду обо всем и не буду искать могилу. Я перестану рыть глину.

Я закрыла лицо ладонями.

А он подвинул фотографии.

– Мне нужно имя, Жасмин.

Прошлое еще можно было спасти.

Если довериться безо всяких гарантий.

– Это он.

Я отбросила пальцем одну фотографию.

Если Монарх не прикрыл мою спину, и буду прикрываться им.

– Вы уверены, Жасмин?

Я все продумала: я скажу Давиду, что у меня действительно были свои мотивы.

Я любила другого мужчину.

И за чувствами к Монарху я уберегу свое прошлое, чтобы однажды заставить Давида ответить за смерть моих родителей.

Это будет месть похуже смерти.

Я все решила.

– Я сказала: это он. Он заплатил мне. Я должна была втереться в доверие, передать нужные бумаги и убить Давида Басманова. А про личные мотивы я скажу Давиду сама.

Роман озадаченно потер подбородок и быстро собрал документы в свою черную папку, а папку – в чемоданчик.

После чего набрал Давида:

– Жасмин призналась. У меня плохие новости, приезжайте.

Я покачала головой: это не просто плохие новости.

Давид будет в ярости, когда узнает, что я любила другого и ради этой любви пошла на отчаянный шаг.

Л-и-т-р-е-с.

– Вы уже решили, что делать с ней дальше?

Речь шла обо мне.

Я задержала дыхание, прислушиваясь к мужскому разговору. Давид примчался сразу, как только Роман позвонил ему.

– Можете отдать ее нам. Мы позаботимся… – хладнокровно предложил Роман и добавил уже тише, – чтобы не было проблем.

Моя спина начала ныть – так сильно я пыталась выпрямиться, чтобы не казаться сломленной. Пытаясь избавиться от дрожи, я обхватила себя руками.

И начала придумывать план.

Если Давид отдаст меня Роману и его псам, я должна буду достать телефон – даже ценой своей жизни. После я попробую связаться с Монархом, послушаю, что он скажет, но в любом случае ринусь за границу. Потеряюсь в толпах Китая или залягу на дно в глухом Убуде… Я хочу жить.

– Будем считать, я этого не слышал, – процедил Давид, – я разберусь с ней сам.

Я тихо выдохнула: меня отпустило. Ненадолго.

– Я должен предупредить, что Жасмин не остыла. В покушении на вас у нее есть свои мотивы, о которых мне пока неизвестно.

Конечно, Роман все расскажет. Он не станет выгораживать меня – неизвестную девчонку. Все гарантии, о которых он мне втирал, равнялись к нулю.

Паршивец.

– Оставь нас наедине, – велел Давид.

– Мы можем встретиться через два дня? У меня будет для вас информация.

Давид кивнул, и за Романом захлопнулась дверь. Я осталась наедине со зверем, и все пространство комнаты неожиданно сузилось до микрочастиц.

Мы были так близко… что стало не по себе.

– Какой твой личный мотив? Хочу знать.

Давид тяжело выговаривал слова. С трудом – с непосильным, разрывающим на части трудом. Его буквально штормило.

И я поняла: Давид обо всем догадался, поэтому его так трясло.

– Это он научил тебя стрелять?

– Да.

– Борьба – тоже он?

– У меня была учитель-женщина. Он… не прикасался ко мне.

Я прикусила язык: в моих словах было четко слышно разочарование.

Боже.

Давид тяжело вздохнул. Это было дыхание смерти. Моей смерти.

– Ты спала со мной, чтобы…

– Чтобы он был доволен, – я вколачивала гвозди в собственный гроб.

Господи.

Давид склонился надо мной, уперев кулаки в выкрашенный стол. Он стал задыхаться и расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Стало легче… Давид смог сделать глубокий вдох.