– Нашла. Нас водили сюда на спектакли, я тебя видела.

Да, у нас в гимназии своя театральная студия, ставят спектакли, приглашают детей и детских садов, которые рядом. Ничего себе. Смышленая какая, запомнила же все!

– Надо позвонить Соне. Я тебя отвезу.

– Ты вернёшься же к нам в студию? – смотрит так жалобно, губки дрожат.

– Конечно вернусь, я просто болел. – немного лукавлю, мысль была бросить. Художником я не стану. Фотографом, режиссёром, продюсером – возможно. Но писать картины…

Это такое дело. Тут надо быть или Ван Гогом, или Дали, или Кандинским, или Суриковым, или не начинать вообще. Да, я хороший ремесленник. Я могу много. Но… до той же Сони с её красками, игрой света и тени, да, просто идеей картины мне далеко. Кстати, надо убедить её, что ей как раз стоит продолжать.

Скоро студия примет участие в большом конкурсе, победители получают гранты на обучение. Сонька должна участвовать.

– Даня, а ты правда любишь Варьку?

Так, стоп… а это чудо-юдо откуда всё знает? Слышала? В принципе, могла. Хотя мы с Соней тогда в коридоре говорили довольно тихо. Ну… не сестра же с не обсуждала? Почему-то не верится, что Соня могла.

– Арин, не Варьку, а Варвару Михайловну.

– Варьку. Она злая. Все девочки из её группы говорят. Они сказали, что ты в неё влюбился.

Дети! Как у них все просто. Зато и прозрачно, сразу ясно, откуда ветер дует.

– Малыш, так нельзя говорить. Варя хорошая, просто… строгая.

– Злая! Строгая наша Мария Степановна, она нас может ругать, но никогда не скажет, что мы… эти… как.. без…бездури.

Бездари… Интересно. Да, моя Варвара бывает категоричной. Она и меня пару раз прикладывала так, что… Нет, я с ней согласен. Она права. Если нет таланта… А его нет. Есть ремесло. Вот у Сони…

Хотя Варвара и по Сониным работам пару раз проехалась капитально, но тут уж я с ней был не согласен. Варвара не любит, когда с ней спорят, но в этот раз я тоже проявил категоричность. Может поэтому она слегка и невзлюбила Соню? Это не ревность, нет, другое. А может и ревность.

Так, слишком много мыслей, Да Винчи! А с тобой холодный и голодный ребёнок!

– Есть хочешь?

– Ага, очень!

– Тогда быстро заскочим в кафе, Коршун! – окликаю друга, – подкинешь до «Угла»?

Углом мы называли ближайшую кофейню, которая и находилась на углу здания, и называлась « На Углу».

Пока едем набираю Соню. Недоступна. Чёрт, что за напасть. Наверняка же в саду переполох!

Ищу в поисковике номер сада. Телефон.

– Алло, детский сад? Ребёнка не теряли? Да. Нашлась. А сестра её рядом? Я её друг. Данила Виноградов. Передайте, все хорошо с Ариной, я её нашел. Пусть перезвонит. Телефон мой? Ну, запишите.

Не думаю, что у меня будут какие-то проблемы. Я же не сам Арину украл, правильно? Она пришла. Вот то, что проблемы могут быть у Сони – это да. Скорее всего.

Чёрт, да что ж ты такая проблемная-то, Красотка?

– Даня, у Сони телефон старый, почти не работает.

– Что ж ты, Да Винчи, девушке своей не можешь телефон купить? – Коршун издевается, ухмыляется в зеркало заднего вида, на нас глядя.

– На дорогу смотри, баран.

Подмигивает Арине, а она… ну, тут все просто – язык ему показывает, и рожицу корчит.

– Она не его девушка! Это я его девушка. Девочка.

– Ясно, значит, девочка Да Винчи? – Коршун опять смеется, а я…

А меня почему-то пробивает.

Я представляю её, свою девочку. В образе Моны Лизы. Спокойную. Строгую. Такую, которая, кажется, что-то знает о жизни такое, чего не знаешь ты и не знает больше никто.

И эта девочка не Варвара.

Это Соня.

Маленькая, мудрая девочка. Которую нужно защищать. И любить.