– Полицию надо, Софья.
– Да, я знаю, я…
Я просто дико боюсь! Особенно, после того, что сегодня наговорила Аделина. Опека. Детский дом.
Мне страшно! Очень, очень страшно!
– Соня… – чувствуя рядом его, не соображаю что делаю, просто поворачиваюсь, головой втыкаюсь в его грудь…– надо полицию… Нельзя ждать, Сонь…
Киваю, говорить уже не могу. Меня накрывает темнотой.
Пусто. Темно. Глухо…
Чудится голос бабули.
– Что же ты, Сонечка, не доглядела за Аришкой…
Не доглядела. Я виновата. Только я! Как я могу её отпустить? Почему решила, что ничего с ней не случится тут, во дворе? На что надеялась?
– София? Софья? Очнись!
Прихожу в себя на лавочке, Мария Степановна, моя коллега по клинингу тычет мне в нос ваткой с нашатырём. Чуть поодаль стоит Даня. Не ушёл…
Ирина Вениаминовна тоже тут, видно, волнуется. Еще пара педагогов, дети из разных студий.
– Вот так, нормально. Водички дайте!
Даня протягивает пластиковый стаканчик.
– Пей. Испугалась. Давай, приходи в себя. Бывает. Все дети бегают. Мои меня вечно до приступа доводили.
Хочу сказать, что Арина не бегает и не могу. Язык не шевелится.
– Всё нормально будет. Полицию вызвали, сейчас будут.
Полиция…
Я словно заледенела. С ужасом думаю, что Арину заберут. И что я буду делать?
Господи, помоги…
Меня трясет. Еще сильнее начинает трясти, когда двери широко распахиваются и в холл заходят два сотрудника полиции.
Глава 11
Капец…
Я просто не знаю, что еще сказать. На Соню жалко смотреть. Нет, я понимаю, что в чем-то Варвара права – как можно было отпустить на улицу пятилетку, одну?
Мои сестрицы старше, Ванде восемь, Дарине шесть. Они гуляют одни всего полгода и то – во дворе нашего дома, за забором. Раньше они и там были либо со мной, либо с няней.
Соньку трясёт, я сам в шоке – нет, ну реально это ЧП, всё серьёзно. Ребёнок пропал. И уйти я не могу.
У нас с Варварой билеты в театр, мы спешим, но уехать сейчас…
– Варя…
– Не называй меня так тут, с ума сошел, – шипит она, смущаясь и краснея.
– А что такого? Девчонки наши тебя все по имени называют, и ничего? Да и парни…
– Это другое, Даня, как ты не понимаешь?
Понимаю. Прекрасно понимаю, чего она боится. Я и сам боюсь этого. Если руководство студии или педагоги узнают какие у нас на самом деле отношения… Варваре Михайловне мало не покажется.
– Даня, чем ты сейчас поможешь? Полицию надо, народ опрашивать, камеры смотреть…
– Значит буду опрашивать и смотреть, Варь… Варвара Михайловна!
– Ну, ок… Тогда я поехала. – поджимает губы, зная как меня бесит это её «ну, ок».
– Есть еще время, подожди минут пятнадцать хотя бы? Полчаса?
– Что изменится за полчаса? Всё, я ушла.
Чёрт, разрываюсь на части. Мне так хочется пойти с Варей! После театра мы договорились посидеть в небольшом кафе в центре, там живая музыка, сегодня концерт интересной группы, можно потанцевать, Варька это любит, ну и для меня лишний шанс пообжиматься.
Но Соня…
Вижу её глаза…
Совершенно беспомощные…
Не догоняю, что значит, она живёт в студии? У её бабушки, Софьи Сергеевны, была отличная квартира. Большая трёхкомнатная квартира в нормальном доме. Мы студийцы там бывали, когда Софья Сергеевна заболела, ребята её периодически навещали.
Что могло случится с этой квартирой?
Я вообще не понимаю, что произошло с Красоткой после смерти её бабушки.
Соня ведь вроде должна учиться в институте?
Я думал, она тут подрабатывает, да, ну, многие студенты чем-то занимаются в свободное время, карманные расходы никто не отменял. Но клининг? Она ведь может преподавать рисунок? Заниматься с детьми, например?
Думаю, и сам себя ругаю. Не понимаю, потому что даже не пытался. Мне было не до Сони. А ведь она мне очень нравилась, мне казалось, я влюблен. И что? Значит, эти чувства ничего не значили? Или я просто не умею любить?