Никита горько усмехается, и его взгляд становится таким тяжёлым, что я чувствую, как моё дыхание сбивается.

— Заботится? — тихо повторяет он, и в его голосе слышится столько яда, что мне хочется закрыть уши. — Да он такой же, как все эти подонки. Ты думаешь, что он особенный? Думаешь, он изменится ради тебя? Не будь наивной, Богдана. Такие, как он, не меняются.

Я чувствую, как в груди разгорается ярость. Ещё чуть-чуть, и я точно взорвусь.

— Ты не имеешь права так говорить! — выкрикиваю. — Ты вообще не знаешь его! Ты судишь о нём только по его прошлому! А я... я вижу его таким, какой он есть сейчас!

Никита замолкает, и его взгляд становится почти болезненным. На миг мне кажется, что он сейчас отпустит меня. Но вместо этого он наклоняется ближе, так что я почти чувствую его губы рядом с моими.

— А ты видишь себя? — тихо спрашивает Зорин. — Ты вообще понимаешь, во что ввязываешься?

Моё сердце замирает, и на секунду я теряюсь. Но потом я снова нахожу в себе силы говорить.

— Да! Понимаю! — бросаю в ответ. — И знаешь, что, Никита? Я не собираюсь отказываться от того, что мне важно, только потому что ты считаешь это неправильным. Ты мой друг, но это моя жизнь!

Его пальцы на моих запястьях чуть сильнее сжимаются, но потом он резко отстраняется, словно обжигается об меня. Я, наконец, получаю свободу, но не чувствую облегчения. Между нами натянулась такая плотная тишина, что я готова закричать, лишь бы её разорвать.

— Я тебя не сдам. — Продолжает он.

— Ты меня уже этим пугал!

— Всё будет обстоять иначе, Богдана. Плевать на тётку. Раз ты взрослая... — Он зло скалится, сжимается пальцы в кулаки и разжимает. — Расклад такой, видишься с ним, и я пользуюсь связями. Засадить его я найду за что.

— Никит, ты в своём уме? Ты уже пытался, и он вышел в тот же день, ты...

— В этот раз получится. Не сомневайся. А ты... Как взрослая, решение примешь. Подставлять его или нет.

Стискиваю зубы. Как же меня всё это... Господи! Это же манипуляция. Самая настоящая.

— Главное, что ты взрослый. Используешь дешёвые манипуляции, чтобы что?!

Я шаг вперёд делаю. Я даже не понимаю до конца, что сейчас Бешеного защищаю и порчу отношения с другом, который со мной рядом был столько лет.

— Чтобы тебя уберечь.

— Или преследуешь личные цели... Ты мне друг, Никита. Но ты не будешь решать, что мне делать!

25. Глава 24.

Ночь после ухода Зорина была сущим кошмаром. Я закрылась в своей комнате, хлопнув дверью так, что стёкла в окнах задрожали. Ужасно злилась. На Никиту, на маму, на себя. Особенно на себя. В голове пульсировали сотни мыслей, каждую из которых хотелось прогнать. Но вместо этого они кружились, накрывали, не давали ни отдышаться, ни уснуть.

Мама, конечно, пыталась что-то спросить, понять, почему я такая раздражённая. Её голос раздавался за дверью: "Богдана, с тобой всё хорошо?". Но я только стиснула зубы. Ответила односложно, чтобы не сорваться. Потому что, если бы открыла рот, точно наговорила бы лишнего. Ну вот как человек может не понимать, что личные границы это не просто слова? Это же...

Короче, ночь прошла тяжело. Я металась в постели, закутывалась в одеяло, потом скидывала его, вспоминала слова Зорина, потом снова сердилось на себя. И так до самого утра. А если Зорин не шутил? Если он и правда может навредить Рамилю? Смогу ли я себе потом простить то, что это всё из-за меня?

Спала я, наверное, часа два, не больше. И теперь, стоя у окна после пар, чувствовала себя ходячим зомби.

— А ты чего не выходишь на улицу? - Карина выглядывает из окна рядом со мной. Её взгляд скользит по той же картинке, что и мой. Университетский вход. А рядом знакомая чёрная машина. Машина Бешеного. — А, понятно... - Она хмыкает, чуть заметно усмехаясь. — Хочешь, вместе в библиотеку пойдём? — предлагает Карина.