То, что не успела во времена нашей шальной юности. То, на что меня подталкивала Соболева в дымном клубе. И не потому, чтобы мужа удержать. Об Игоре я сейчас не думаю. Даже ни разу его не вспоминала за последние сутки. Такое чувство, что он вообще в моей жизни не существовал. После вчерашнего вечера вся голова занята другим. Одним. Единственным. Моим.

- Хочу тебя, - в губы ему выдыхаю.

Он меня сильнее к себе притискивает. Сопит. Рычит. Целует. Кусает. Как в молодости. Как во времена нашей беззаботной учебы. Когда однажды мы угнали тачку и неслись по мокрой трассе. А потом затормозив где-то в поле сгорали от страсти под яркие всполохи, разрезающие темное небо.

Мне казалось, что он тогда меня любит. И что перед нами весь мир. Все дороги открыты. Но выяснилось, что дорога у каждого своя. И для меня в его жизни место не запланировано. Он так легко предал. Так легко оставил. Так легко забыл.

А я не смогла.

Всем своим телом его сопротивление ощущаю. Он опять меня оттолкнуть хочет. Ноги поднимаю и на его крепкую талию закидываю. На спине замком сцепляю.

- Я-я-ян-а-а!!!

Рычит он. Дергается. Но чтобы меня от себя отодрать, ему придется силу применить. А я уже снова тянусь. Губами в жесткий щетинистый подбородок утыкаюсь. Пытаюсь выше подобраться. Хнычу как ребенок, которому конфетку не дают. Потому что аллергия и много сладкого вредно.

Грудью о его пресс твердый трусь. Совершенно на нем повисаю. Чувствую себя завоевателем. Ну, что за мужик мне достался?! Что в прошлом, что сейчас никакой инициативы. Не может со мной сексом нормально заняться. Уже руками к его штанам тянусь, чтобы запрещенный прием использовать. За который бы в спорте по головке не погладили. Но мы ведь не на ринге.

Только он опережает. Бьет просто наотмашь своими словами.

- А с мужем ты такая же горячая в постели? Многому он успел тебя научить?

Замираю, так до главного и не добравшись. Илья же паузой пользуется. Высвобождается наконец из моей хватки. Подальше от дивана отходит. Почти возле самой двери останавливается. Смотрит только в глаза. Не понятно кого боится. Меня? Себя?

- Ты ужас какая грязная, - словами своими добивает, - вот зачем только в дымоход полезла? Идиотка! - оскорбляет. Но эти оскорбления ничто по сравнению с его поступками. По сравнению с тем, что он опять от меня отказывается. И это ранит в сто крат сильнее, чем холодное равнодушие собственного мужа, на которого мне сейчас плевать. - Вот чем я тебя тут отмывать буду. Здесь нет канализации и воды нет.

- У меня в сумочке влажные салфетки. Протрусь как-нибудь. Не так уж сильно я замаралась. А одежду можешь мне свою дать.

Голову отворачиваю. Не хочу больше на него смотреть. Слишком больно. Слишком обидно. Разрыдаться в пору. Яна, прекращай уже цепляться за мечту, которая никогда не случится. Поезд вашей юности ушел. Его не догнать и в последний вагон уже не запрыгнуть. Но как же хочется.

- Тогда приводи себя в порядок, - он к противоположной стене отходит. Там старый шкаф советских времен. Роется в нем недолго. - Вот. Потом оденешь, - рядом со мной на диван плюхается бесформенная кучка ткани, - это футболка. Она чистая. Ты не подумай. Взял для сменки. И брюки спортивные. Переодевайся. Я подожду снаружи и не выкинь больше никакой глупости.

Молча киваю. Давай, вали уже быстрее. Его пренебрежение жжет изнутри каленым железом. Это странно и не логично, неправильно, но сейчас моя внутренняя обида гораздо важнее того, что вокруг происходит. Например, что меня похитили. Удерживают силой. Отец и братья, возможно даже мачеха, места себе не находят. Переживают. Волнуются. Вероятнее всего папе придется щедро раскошелиться, чтобы меня из беды вызволить. Но все это сейчас так незначительно.