Я также принимал деятельное участие сначала в группе своего отряда, но потом как-то так, совершенно незаметно, отбился от своих и влился в группу одного из старших отрядов, который в этот момент сбился большой кучей около сухого и высокого дерева за столовой, горячо споря – Стояло ли это дерево здесь раньше или его этой ночью поставили вожатые и закопали под ним клад? Мнения разделились – одни кричали что вроде бы стояло, другие недоверчиво смотрели на него и с сомнением качали головами. И после небольшого колебания, дерево стали дружно раскачивать, пытаясь его завалить. Но ничего не получилось и пришлось смириться с тем, что оно всё-таки здесь стояло всегда, просто никто на него не обращал внимания, поэтому и появились споры по его присутствию на этом месте. Но всё равно, все были уверены, что клад именно здесь и стали усиленно раскапывать песчаный грунт руками. Правда, в вскоре убедились, что здесь ничего не закопано. Пару раз ещё пытались некоторые подозрительные места раскопать и постепенно старшаков стала накрывать волна разочарования. Да и другие отряды тоже приуныли и чуть ли не весь лагерь столпился на пятачке между столовой и небольшим административным зданием. Все бестолково толкались, не зная куда ещё кинуться, махали в разные стороны руками, предлагая идти туда или туда и тут один из нашей группы, действуя просто по инерции, нехотя откинул лежащую у крыльца домика деревянную решётку, под которой поверхностный слой песка показался подозрительно ровным и чистым. Поднявший решётку, оглядел окруживших его товарищей, равнодушно наблюдавших за всем этим и ткнул в меня пальцем, как в самого младшего: – Копай…

И я, ни в коем случаи, не претендуя на отказ, опустился на коленки и стал быстро-быстро, по собачьи копать. Копалось легко и уже через секунд тридцать я царапал неровно обкушенными ногтями крышку фанерного ящика, а надо мной весело галдели старшаки, предвкушая Победу и вкусняшки. И вроде бы я никогда не блистал особой смекалкой или наглостью, хотя с другой стороны прекрасно понимал, что сейчас отрою этот клад и старшаки вряд ли поделятся со мной, поэтому в голове моментально созрел дерзкий план.

Аккуратно и быстрыми движениями окопал фанерный ящик, выдернул его из ямы и когда ко мне, а вернее к ящику, потянулись руки парней из старшего отряда, сделал неожиданный финт, рванувшись в сторону, вьюном выскользнул из их толпы и с воплем: – Вот я его откопал…, – ринулся в сторону своего отряда и нашего вожатого.

– Это я.., я его откопал…, – подбежал к своим и сунул в руки вожатого вожделенный клад. Пока старшаки соображали, что делать, на шум пришла начальница лагеря, быстро разобралась в ситуации, строго посмотрела на старшаков и объявила меня победителем. Под гул недовольных из старших отрядов наш отряд удалились в свой спальный корпус, где и прошла быстрая делёжка. В ящике лежало четыре банки сгущёнки, банка яблочного джема и два объёмных бумажных кулька – один с шоколадными конфетами, другой с печеньем. Правда, печенье было прилично пересыпано песком, случайно попавшим туда.

Две банки сгущёнки ушли к девчонкам нашего отряда, две нам, пацанам. Мигом были сделаны дырки в банках у нас, помогли и девчонкам и сгущёнка была высосана моментально. Также поровну были разделены конфеты и печенье. На всю жизнь запомнил хруст печенья с обильным песком, которое мы по очереди маками в банку с джемом. Очень вкусно было.

В последнюю ночь перед убытием прошло завершающее мероприятие лагерной смены – Пионерский костёр. После ужина, в лёгких сумерках, мы все двинулись за пределы лагеря на костровую поляну, находившуюся в полукилометре на высоком берегу Колвы. Большая и ровная поляна, посередине которой было сложено из сухих жердей высокое, метра в четыре, кострище. Выстроились всем лагерем вокруг будущего костра. Начальница лагеря произнесла коротенькую, но хорошую речь о том, что мы в этом лагере нашли много новых друзей, прошли и испытали разные и интересные впечатления, укрепили своё здоровье и эту лагерную смену будем вспоминать всю жизнь.