Но тут всё было гораздо проще, чем в Орше. Пацан оказался моим ровесником, звали его Вовка Золин. Мигом сошлись и уже через десять минут, после моего рассказа – кто я такой и откуда приехал, он вводил меня в кипучую жизнь детворы посёлка.

Посёлок был небольшой, 450 жителей, Зона на триста человек, начальная школа. И более менее взрослые пацаны, которые могли тут верховодить жили и учились на Бубыле, откуда мы приехали вчера на мотовозе. Там была восьмилетняя школа. Но сейчас лето и они здесь, так что мне всё равно придётся знакомиться с ними. А так наших ровесников, которые будут учиться вместе с нами в третьем классе всего десять человек.

После подробного объяснения расстановки сил в местной детворе, Вовка повёл меня знакомить с посёлком. Сама Вижаиха делилась уже знакомой узкоколейкой на две половины. На нашей половине было две улицы – наша, десять одинаковых финских домов и за линией домов, где жил новый товарищ располагались большие огороды и вторая улица. Тоже домов на десять. Слева от нашего дома, метрах в ста пятидесяти детский садик, небольшая поселковая столовая с малюсенькой верандой и доской объявления, где висела простенькая киноафиша «Приключение мистера Питкина в больнице». Напротив неё единственный в посёлке крохотный магазин. Дальше и за магазином располагалась общага, за которой было затянутое тиной неглубокая болотина, диаметров метров 70. Напротив болотины высокий деревянный забор, белёный извёсткой и казарма усиленного конвойного взвода, где отец Володи был старшиной. Если идти прямо и дальше, то утыкаешься в большой пустырь, где двое хилых деревянных ворот имитировали поселковый стадион, плавно переходящий в солдатскую полосу препятствий. За стадионом несколько путей узкоколейки и стадион служил здесь чаще, как место посадки и высадки заключённых, убывающих и прибывающих с работ, из лесу или как местные называли плотбище. Ну.., а за узкоколейкой зелёные и мрачные ёлки, скрывающие собой широкий прогал болотины, где осенью мы потом собирали клюкву.

Правее стадиона несколько небольших пристанционных зданий, депо, откуда бодренько выехал почти игрушечный паровозик и, трудолюбиво пыхтя трубой, направился к развороту. Как это назвал мой новый товарищ. Мы тоже прошли дальше и вышли к колейному треугольнику, служащим примитивным кругом для разворачивания паровозов. Вовка чуть раньше мне рассказал, как они разворачиваются там, но я ни хрена не понял. Но увидев в этот момент паровоз и треугольник из железнодорожных колей, мигом врубился. Поглядев, как шустро паровозик проехал вперёд в тупичок, потом сдал назад за стрелку, а через минуту он уже ехал передом туда, куда ему надо. А мы пошли назад, в сторону казармы

У казармы взвода свернули налево и через двести метров уткнулись в высокий и серый забор с густо накрученной ржавой колючей проволокой по верху. Это была Зона. Вдоль Зоны шёл деревянный и широкий трап, и когда мы поворачивали ещё раз налево и пошли вдоль следующей стороны забора Зоны, то прямо увидел ещё одно здание. Пожарка – важно пояснил Володя. И опять вдоль забора по деревянной дорожке и через двести метров выходим к узкоколейке. Она то и разделяет наш посёлок. За ней слева, тоже квадрат из забора с колючкой, метров 200 на 200. Это промзона, где работают зеки, не задействованные на лесных работах. А так прямо – разбитая и грязная улица, с деревянными тротуарами по бокам. Слева в основном старые и заброшенные бараки. Штук пять. Справа тоже бараки, но первый переделанный под клуб, второй в начальную школу, а затем идут жилые бараки. И самым последним зданием на краю посёлка, на берегу небольшой речки – баня. В субботу мужской день в воскресенье женский день.