– И сколько, по-твоему? – спросила Ким, осматривая гостиную. Бунгало в этом районе были довольно дороги.

– Думаю, где-то около трехсот тысяч, – хмурясь, ответил Брайант[9].

– Я ожидала чего-то большего, – честно призналась Стоун, чьи предположения были основаны только на модели машины, на которой ездила жертва.

– Я подумал то же самое, – согласился сержант, дотронувшись до крышки серванта. – Милое местечко, но… – Он замолчал, открыв верхний ящик серванта, и посмотрел на инспектора. – Пусто.

Ким пожала плечами и продолжила осмотр комнаты. Телевизор был плоским, но по размерам ненамного превосходил экран компьютера. В противоположном углу на тумбе с двумя выдвижными ящиками стояла старомодная музыкальная система с отделением для загрузки кассет. Никаких динамиков детектив не заметила и решила, что система стоит просто для интерьера.

– Здесь тоже пусто, – заметила она, открыв ящики в тумбе.

Они перешли на кухню. Обычно кухня – это сердце дома. Но здесь у сердца, похоже, случился приступ. Помещение было абсолютно функциональным, со множеством ящиков, острых углов и твердых поверхностей. Ничто не говорило о попытках как-то смягчить впечатление от декора или вдохнуть в него хоть какую-то жизнь. Нигде не было видно ни разделочных досок, ни половичков или ковриков, ни жестянок с чаем, ни хлебницы, ни чайника. Ничего из того, что люди обычно имеют, но чем практически никогда не пользуются.

И опять Брайант принялся открывать ящики и дверцы шкафов.

– Всякая ерунда, но ненамного больше того, что мы нашли в гостиной. Не уверен, что мы сможем обнаружить какие-то улики, связанные с ее смертью, если здесь нет никаких следов ее жизнедеятельности.

Ким повернулась к своему напарнику.

– Черт побери, Брайант, ты что, опять взялся за свое чтение?

– В принципе, Карл Юнг[10] говорит…

Его слова были прерваны звуками кашля, раздавшимися где-то сзади.

Стоун повернулась – и чуть не задохнулась.

– Боже, – прошептал Брайант, и оба они уставились на человека, стоявшего перед ними.

У Ким было такое впечатление, что перед ней возник призрак.

– Мэм, прошу прощения… Она просто…

Ким отмахнулась от извинений констебля. Судя по выражению лица женщины, для того чтобы остановить ее, потребовалась бы дежурная рота батальона по борьбе с общественными беспорядками.

Несколько секунд инспектор просто рассматривала то, что увидела перед собой. Начиная с юбки с цветочным принтом и белой блузки и кончая жемчужными сережками и ниткой соответствующих бус. Лицо выглядело немного более возрастным, но сходство с Белиндой Эванс было беспрецедентным.

– Позвольте спросить вас, что вы делаете в доме моей сестры? – спросила женщина сухим и напряженным голосом, в котором начисто отсутствовала гнусавость, характерная для жителя Черной страны[11].

– Миссис?.. – сделала шаг вперед Ким.

– Мисс Эванс, как и моя сестра. А зовут меня Вероника, – заявила женщина, и тут зазвонил телефон Ким.

– Можете не отвечать. Лучше объясните мне, что вы делаете в доме моей сестры, – произнесла женщина со сталью в голосе и во взгляде.

– Ага, только я, скорее всего, этого не сделаю, – ответила Ким, отворачиваясь от своей собеседницы. Даже Вуди не позволяет себе разговаривать с ней в такой манере… Правда, Ким пришлось вспомнить, что через несколько мгновений эта женщина узнает о смерти одного из членов семьи.

– Стейс? – произнесла она в трубку.

– Ближайшая родственница, босс, – сестра шестидесяти пяти лет по имени Вероника Эванс. Проживает по адресу…

– Спасибо, Стейс. Я перезвоню. – Инспектор закончила разговор, жалея, что констебль не позвонила на пару минут раньше. – Мисс Эванс, мне кажется, вам лучше присесть, – начала она, указывая на гостиную.