Пенн вздрогнул, вспомнив, что он увидел, прибыв на место преступления.

Конечно, за расследование отвечал детектив-инспектор Тревис, но, как первый полицейский, появившийся на месте преступления, Пенн считал это дело своим. И, вероятно, именно поэтому молодой Девлин Капур много дней являлся ему в его сновидениях.

Сержант надеялся, что суд положит конец этим его ночным кошмарам. Ведь именно они не давали ему спать по ночам, и он ожидал, что завершение суда освободит его мозг, который поймет наконец, что все закончилось, точно так же как похороны позволяют окончательно смириться с потерей родственника. Это дело напоминало надпись на могильном камне, давно стертую временем, но с оставшимися следами букв.

Вместе со своими коллегами Пенн прошел в один из шестнадцати залов для судебных заседаний – и почувствовал, как его охватывает какая-то тревога.

Которую он ни за что не смог бы объяснить.

Ким ждала, пока Вероника достанет из сумочки запасной ключ и откроет дверь в побитую временем вторую половину дома.

Когда она спросила, для чего Белинде была нужна эта вторая половина дуплекса, ее сестра совсем по-детски таинственно улыбнулась и произнесла только:

– Сами увидите.

Она распахнула дверь, но не стала входить внутрь и произнесла, ожидая их реакции:

– Добро пожаловать в настоящий дом моей сестрицы.

Когда Ким заглянула внутрь, ее глаза невольно расширились. То, что когда-то было просторным холлом, точь-в-точь похожим на холл в соседней половине, теперь превратилось в узкий проход, по обеим сторонам которого высились стопы книг и старых газет. Пол прохода был приподнят на несколько дюймов из-за макулатуры, лежавшей под ногами.

– Она что, входила и выходила здесь? – Ким повернулась к Веронике.

Кивнув, та прошла в дом. Стоун последовала за ней, ступая след в след и стараясь балансировать руками. Всего несколько шагов, и Ким задохнулась от запаха, напомнившего ей запах Барни, пробежавшего по грязной луже.

– Домашние животные? – поинтересовалась инспектор.

– Ни одного, – ответила Вероника, не поворачивая головы.

Ким боялась подумать, что могло так вонять и что можно было бы обнаружить под горами мусора.

Продвигаясь вперед, детектив заметила, что комнаты ничем не отличались друг от друга. В них вели проходы, от пола до потолка заваленные мусором – пустыми коробками, велосипедными запчастями, обрывками гобеленов. Посреди гостиной стояло одинокое кресло с откидной спинкой. Горы мусора закрывали стены настолько плотно, что Ким не могла проверить, были ли они того же цвета магнолии, как и стены во второй половине, за стеной.

Ким не могла себе представить, чтобы женщина, которую они видели вчера – такая аккуратная, такая ухоженная, – могла жить в подобном хлеву.

– Ничего не понимаю, – сказала детектив, входя на кухню. Здесь мусор покрывал все рабочие поверхности. Возле сливного отверстия раковины можно было с трудом рассмотреть электрический чайник. У нее за спиной дважды чихнул Брайант, и Ким почувствовала, как грязевая взвесь оседает у нее на губах точно так же, как она оседала на паутине, затянувшей все углы на потолке вместе с осветительными приборами.

– Все началось тридцать четыре года назад, когда умерли наши родители, – пояснила Вероника. – Именно они жили в этом бунгало. Сестра переехала сюда и отказывалась выбросить хоть что-то из того, что принадлежало им, а позже стала целенаправленно собирать вещи, которые, на ее взгляд, имели какую-то ценность. И каждый раз, когда я приходила сюда, оказывалось, что еще какая-то часть дома стала непригодной для проживания, еще один угол наполнился мусором. При этом она настаивает на том, что все это ей просто необходимо.