Оба были совершенно голые. И в очках.

Все воззрились друг на друга.

Ни Артур Доббин, ни Фрэнк Моллет за свои взрослые годы не видели обнаженных женщин, хотя Фрэнку иногда приходилось навещать больных и умирающих дам, которые лежали в одних пропотевших, сбившихся сорочках.

Носы, шеи и запястья супругов обветрились и покраснели от солнца. Остальное тело у обоих было поджаро и бледно. Герберт Метли был брюнет, с тонкими растрепанными волосами и роскошной черной порослью под мышками и вокруг расслабленного члена; жилистый, с худыми, но мускулистыми руками и ногами, с редкими, жесткими вьющимися волосами на груди. У Фебы Метли были светлые, песочного оттенка, волосы, завязанные широкой лентой в узел. Груди – первое, что бросилось в глаза, словно заслонив все остальное тело. Они стелились уплощенными холмиками по грудной клетке; соски, розовые, как цветы шиповника, были не выпуклые, а втянутые. Затем друзья увидели, что у нее на лобке тоже растут волосы, ярче, рыжее, чем на голове, и отвели взгляды. На длинной шее Фебы уже начали проявляться морщинки. Большие глаза еще больше увеличивались стеклами очков – если бы друзья увидели Фебу одетой, возможно, именно глаза они заметили бы в первую очередь. При появлении гостей Феба вздрогнула и уронила дуршлаг, который стоял у нее на коленях. Твердые ярко-зеленые шарики гороха и серо-зеленые бобы в форме человеческой почки раскатились по земле и по телу.

Как ни странно, ни Фрэнк, ни Доббин не ощутили необходимости отступить или бежать в панике. Герберт Метли непринужденно сказал:

– Вы нас застали за принятием солнечных ванн. Мы – солнцепоклонники. Мы это делаем при каждом удобном случае, а июнь выдался палящий.

Фрэнк Моллет пробормотал: ему сказали, что их можно найти в саду. По врожденной осторожности он умолчал о том, кто именно ему это сказал. Он вспомнил, что у мисс Дейс в глазах играл огонек.

Феба Метли перекатилась на бок, чтобы собрать горох и бобы. Доббин почувствовал, что обязан помочь ей, и еще – что ему следует отвернуться. Он не сделал ни того ни другого. Фрэнк Моллет сказал:

– Может быть, нам лучше зайти в другой раз. Мы хотели пригласить вас участвовать в наших осенних лекциях. Мы надеялись, что вы сможете…

Герберт Метли встал, уверенно держась на босых ногах, протянул руку к складной табуретке и взял с нее какие-то сложенные одежды, которые оказались двумя вышитыми халатами вроде кимоно. Он протянул один халат жене, которая встала и привычно вдела руки в рукава. Завязав пояс, она опустилась на колени и стала дальше собирать горох и бобы.

– Первые люди в райском саду были счастливей, когда еще не познали стыда, – сказал Герберт Метли. – Идемте в дом. Расскажите мне, что у вас там за лекции.

В голосе его звучал северный акцент, который Фрэнк, уроженец «шести графств», не мог опознать. Доббин понял только, что Метли родился много северней его родного Шеффилда.

Они гуськом прошли в дом через заднюю дверь. Феба Метли замыкала шествие с дуршлагом, напоминающим атрибут средневекового святого на картине. Она пошла на кухню готовить чай. Герберт Метли предложил друзьям присесть в низкие кресла из планок, в стиле Движения искусств и ремесел. После палящего света в саду комната, казалось, была наполнена дымной темнотой. На резном столе стояла ваза с букетом полевых цветов. Доббин рассказывал Герберту Метли про задуманный цикл лекций, а Фрэнк ненадолго погрузился в мысли, не зная, следует ли поблагодарить за «Болотные огни» или хотя бы сказать, как эта книга его тронула. Он решил, что не стоит. Он понял: его раздражает то, что этот человек в халате, с наэлектризованными черными волосами, в большей степени, так сказать, владеет воображаемыми скалами, камнями и кустами бузины, чем он, читатель. Фрэнк подумал, что читателям нельзя встречаться с писателями. Это противоречит какому-то главному замыслу.