Звонить следователю Миша не стал. Вместо этого он растерянно пробормотал:

– Но как же так? Я же видел ее вчера вечером. У нее был гость. Поэтому я не удивился, что у нее шторы в спальне до сих пор задернуты.

– Что?! – хором воскликнули подруги. – Какой гость?

– Естественно, мужчина, – пожал плечами Миша. – Пришел около девяти часов вечера. Нет, уже было начало десятого. А когда ушел, я не знаю. Не видел. С моего наблюдательного пункта, как вы можете убедиться, хорошо видна только часть квартиры моей соседки. В том числе и ее спальня. Но большая часть не просматривается, в том числе и прихожая.

– Как он выглядел? – немедленно спросила Дуня у Миши. – Этот Танькин гость?

– Очень полный, – ответил Миша. – Темноволосый. В светлой рубашке. Я еще подумал, что он, наверное, очень стремительно начал полнеть.

– Почему? – рассеянно спросила Мариша.

– Потому что брюки были ему чересчур тесны, – пояснил Миша. – Так бывает, когда человек долго не влезает в любимые брюки, а потом раз! И выясняется, что нужно идти в гости, а брюки тесны. Новые уже купить некогда, вот и идет в гости в тесных, но любимых брюках.

«Так брюки у него натянуты были, чисто барабан, а не задница!» – донеслись до мысленного слуха Мариши слова бабки с бородавками. И Мариша похолодела.

– Вадька, – прошептала она едва слышно.

– Все-таки он, – подавленно пробормотала в ответ Дуня. – Вот сволочь!

– О ком вы? – спросил Миша.

– Ты узнаешь этого типа, который приходил к Таньке, если увидишь его? – спросила тем временем Дуня у Миши.

– Думаю, что да, – кивнул Миша. – Определенно узнаю.

Подруги переглянулись. Теперь им было с чем идти к следователю. Но оставались еще вопросы. Впрочем, решили подруги, на них можно будет получить ответы и поздней. В конце концов, Миша со своими костылями никуда не денется.

Следователь Белооков как раз закончил допрос Витька. И теперь ноздри его возбужденно раздувались, редкая шевелюра стояла дыбом, а голубенькие глазки воинственно поблескивали. Другими словами, следователь полагал, что напал на след.

– Ну, а что тут такого? – канючил сидевший перед ним на стуле Витек.

После бессонной ночи Витек прямиком отправился на работу, к которой относился трепетно и ни за что не пропустил бы ни одного дня без уважительной на то причины. Работал он сантехником в ремонтной фирме. А убийство ближайшей подруги своей жены к разряду уважительных для прогула причин не относил.

– Что такого, что я не захотел к Таньке идти? – повторил Витек. – Она про меня Дуньке гадости говорила. Что, мол, я с Дуней только ради ее жилплощади живу. А я ее люблю, может быть!

– Это вам между собой решать, – душевно заверил его следователь. – А все-таки объясните, где вы были после ссоры с вашей подругой? Вы ведь ушли из дома? Да?

– Пивка попил, чтобы успокоиться малость, – ответил Витек. – Верно вы говорите, поругались мы немножко с Дуней в тот вечер. А все из-за этой Таньки! Вечно она нам отношения портила. Вечно против меня Дуньку подговаривала.

– Значит, отношения у вас с покойной были плохие, а алиби на момент ее убийства у вас нет?

– Какое такое алиби? – забеспокоился Витек, до которого наконец стал доходить смысл вопросов следователя. – Зачем мне алиби, если я ее не убивал?

– Вопрос резонный, – согласился следователь. – Но тем не менее у вас была причина и возможность это сделать. Согласитесь?

– Вот еще! – возмутился Витек. – Не убивал я ее!

– А между тем около половины одиннадцатого вечера, как раз в промежуток, когда было совершено убийство, вас видели входящим в дом, где жила Татьяна, – соврал следователь. – И не только видели, как вы входите, но и как вы поднимаетесь на лифте на этаж, где жила покойная.