От конфуза его спас возглас одного из педагогов, сопровождавших ребят:

– Подъезжаем! Всем приготовиться к выходу…

– К выходу в открытый космос! – вполголоса добавил Вик, наблюдая, как юные слушатели, толкаясь в проходе, разбредаются по своим местам, достают рюкзаки и сумки.

– Ты чего? – подозрительно сощурился Клим. – Неужто испугался?

Это было бы более чем странно: Виктор Эрхарт, похоже, вообще не ведал чувства страха. Это и имел в виду его отец, намекая на «бесшабашность некоторых».

– Да нет, просто вдруг что-то накатило, – признался Вик. – Такое ощущение, будто мы пересекли не полконтинента, а как минимум полгалактики…

– И через пару минут высадимся на незнакомой планете… – подхватил Клим мысль друга.

– С надеждой, что нас встретит человек, то есть представитель нашей собственной расы, каким-то чудесным образом прибывший сюда раньше нас! – закончил за всех до сих пор молчавший Тобиас и аккуратно убрал блокнот с карандашами в оттопыренные карманы брюк.

***

Таштагол, районный центр, встретил путников холодным дождём. Оставив Тобиаса караулить багаж внутри небольшого аккуратного вокзала, Виктор и Клим пошли ловить такси: гостиница, где они забронировали номер, находилась не в самом городке, а ближе к живописной горной вершине, под которой раскинулся горнолыжный курорт Шерегеш.

Тоб сидел, привалившись спиной к рюкзакам, и силился разобраться в необычном, даже фантастическом ощущении, «накатившим», как оказалось, на всех троих одновременно. Отчего у них вдруг появилось чувство, будто они ступили на чужую, вернее, чуждую им территорию? Горы как горы: поросшие хвойным лесом гранитные массивы, не больно-то и высокие, около полутора тысяч метров, сверху изъеденные ветрами и тающим снегом, снизу – подземными водами. Да и люди как люди: одни работают на рудниках, другие на турбазах; шорцы, коренное население, правда, уже исчезающее, всё ещё занимаются традиционными промыслами и сохраняют культ предков с верой в духов, доброе верховное божество и его брата, являющего собой злое начало…

Быть может, как раз эти древние духи и воспротивились появлению трёх путников на их исконной земле?

– Ишь ты, размечтался! Местным духам ваша троица абсолютно по барабану… – неожиданно проговорил кто-то за его спиной, причём очень уж необычным голосом: неторопливым, протяжным и вкрадчивым.

Тобиас обернулся. В шаге от него стоял старик: короткий ёжик совершенно белых волос, такая же белая ухоженная бородка и чёрные глаза, пытливо глядящие из-под седых бровей. Он был одет в линялый камуфляжный костюм, какие носят рыбаки и охотники, вот только в руках держал не ружьё и не удочки, а самый настоящий посох.

Парень так и замер, воззрившись на старика. А тот вдруг улыбнулся, отчего суровое морщинистое лицо сразу смягчилось и просветлело.

– Ну здравствуй, правнук! – протянул он то ли насмешливо, то ли просто весело.

– Здравствуй, прадед, – просто ответил Тобиас. А что ещё он мог ответить?

Мастер Илларион слегка нагнулся вперёд, опираясь на свою увесистую палку, и скользнул по нему быстрым взглядом вверх-вниз.

«Сканирует», – смекнул Тобиас. И не ошибся.

– Так, так… Вижу, старания Филиппа не прошли даром! И давно ты видишь?

– Сколько себя помню.

– А рисуешь… давно?

– Столько же.

Старик шевельнул бровями, ожидая продолжения.

– Я вижу… по-другому только те объекты, которые рисую, – сбивчиво пояснил Тобиас. – Сначала я не понимал, почему. Но потом Эрхарт сказал, что, рисуя, я вижу суть вещей… ну, и людей.

– Кто такой Эрхарт? – насупился старик.

– Страж.

– Страж Ключа? А он тут при чём?