Два других человека вполне слажено, нанося прямые удары в шею и голову, опрокинули его обратно. Они грамотно били его как руками, так и ногами. Тор вновь попытался встать и раскидал всех по поляне. Но чем больше он сопротивлялся, тем больше на него давили. В какой – то момент молодой бог пропустил сильный удар в голову, потерял сознание и рухнул на землю. Не могу сказать, что люди поступили с ним справедливо, но когда он очнулся, то руки у него были связаны за спиной, на голове торчала грязная мешковина. Во рту у него был кляп, и самое непонятное для него было то, что он услышал чистую немецкую речь.

Что случилось с его молотом? Куда девался его слуга с телегой, запряженной злыми козлами? Кто вообще эти все люди, и откуда они взялись в приграничной зоне Утгарда?

Столько вопросов возникло в голове Тора, но ответов он так и не узнал. Почувствовал слабую колющуюся боль в шеё, и глаза его медленно закатились.

Казалось, что экспедиция достигла своей цели. Быстро были изготовлены носилки из длинных выструганных ветвей и двух походных плащей. Туда уложили усыпленного Тора. Люди не верили своим глазам, перед ними лежал легендарный бог Тор, ас, про которого им всем ещё в детстве рассказывали любимые сказки из старинных германских песен Эдды.

Такого не могло быть, но это всё было вполне реально. Они все находятся в стране, которой нет ни на одной карте мира. Это не Советское Заполярье, где дует холодный ветер, и уже идёт снег. Тут предположительно ещё лето или начало осени. Тепло, вольготно, и скоро наступит время сбора урожая.

Гостеприимные великаны живут в своем, спрятанном от внимания других измерении. Тут даже время двигается иначе, Альфред помнил, как наручные часы бесконечно тупо, долго показывали одно и то же время, когда семья Локи из «Дома – под – горой» кормила их похлёбкой и поила всех вином. Он буквально одурманил всех своими речами. В итоге они потеряли четырех бойцов, несколько были легко ранены. А что везунчик Штольц? Он вообще вряд ли выживет, так ему отбило все внутренности, и теперь он стал плеваться кровью. Генрих остался в доме, но никто за ним идти не собирался, он словно уже умер для остальных, все прекрасно понимали, что опять лезть в «Дом – под – Горой» будет равносильно самоубийству. Справиться с ётуном они бы не смогли. Тот обладал колоссальным влиянием на людей. Это они уже и так испробовали на себе.

Тогда командир приказал собираться. Люди собрали мертвых вместе. Солдат, выполняющий обязанности армейского капеллана, помолился за них.

– Следует уходить отсюда, мало ли что могут выкинуть ётуны. Мы должны вернуться к выходу до наступления полной темноты.

Генрих прислушался, казалось, что в доме всё затихло. Он пощупал голову, провел ладонью по бороде, поправил во рту протез. Потом собрался с силами и встал. Тут было темно, он чуть не наступил в грязную лужу, которую сам тут и оставил. Его качало так, словно он попал на утлом баркасе в неспокойное море. Он был по-прежнему одет, обут. Где – то в другой комнате лежал его вещевой мешок со снаряжением и оружием. Он заглянул туда, так и есть, все куда – то вышли, лишь старуха, молча, сидела у очага и жевала пустым, беззубым ртом смоченную в молоке лепешку. Старуха была четвёртым ётуном, она тоже жила в этом доме.

Молоко было в блюдце, которое стояло перед ней, но старуха была слепая, это Генрих уже знал точно, успел разглядеть раньше. Он подкрался и наклонил голову над молоком, искать другую посуду было некогда, желудок уже отторг всё, что дали ётуны, и лишь молоко могло помочь справиться с общим отравлением. Стал жадно пить. Это было сцеженное, хорошее молоко, оно должно помочь.