Новое, революционное было, как и все сегодня, заманчивым, ярким и блестящим. За которым можно было хорошо и надежно спрятаться.

Вдруг появилась в проходе товарищ Люба, она в нерешительности остановилась, потянулась в карман за коробкой папирос, потом передумала.

– Скоро появится товарищ Ульянов, до этого два- три делегата, среди них ты!

Он очень хотел увидеть Ленина, об этом человеке столько много говорил, что пора было на него взглянуть.

– Неужели она ничего не видит, не понимает? пронеслось в голове.

Ее кожаная куртка резко отличалась от тех, что были надеты на товарищах в зале. Те были, как литые, цельные. Их черная, натуральная кожа, словно броня неведомых до сели существ, которые затаились в спасительной для себя темноте.

– Его имя Легион!

пробормотал он, и увидел этот зал уже бесконечным. Не пятьсот, а тысячи тысяч теней замерли в ожидании последней команды лидера этого чудовищного обряда.

– Если выйти на солнечный свет они пока не могут, то зачем мне стремиться к ним? Но если я сейчас уйду, то они сразу поймут, что я не такой, как все. Поймут, что я что- то вижу, и самое главное, что- то знаю!

Он сделал шаг в сторону, изображение в проеме дверей изменилось, пропала сама иллюзия искажения. Там, где- то в глубине зала, мелькнуло слабое освещение, и самое главное там стояли живые люди. Арсений еще раз стал читать свою молитву, сначала про себя, потом шёпотом, а последнее слово вслух. Это получилось зло, весело, именно так, как он иногда умел.

– Аминь!

Товарищ Люба еще раз с удивлением посмотрела на него, поправила где- то на шее ладанку, которую не было видно. Это он ей успел подарить недавно, в свете последних событий.

Он чувствовал, что – то изменилось в лучшую сторону. Сразу прошиб холодный пот. В руках текст с его речью, они тронулись с места, но пока не вошли в зал. Она еще с недоумением смотрит на него.

– И неужели она не видит, что ждет их за порогом! Даже не смерть, это бездна! Может быть, это он такой один, или безумие присуще только ему?

Товарищ Люба тянет его в зал, кажется, что это страшный сон, ночной кошмар. Он сейчас проснется, и все исчезнет. Ему нужно зачитать свою речь. Для этого следует войти в зал, протиснуться через ряды безликих столбов, с горящими глазами.

Не все так скверно, люди еще остались, и это его успокоило. Группа мужчин в секторе, который освещался солнцем. Их было ровно четверть от всех присутствующих. Зал уже не казался таким зловещим, безграничным, как минуту назад. Стала исчезать его наполненность размытыми силуэтами и «темнокожанными», мускулистыми нелюдями и монстрами. Ветер словно сдул лишние фигуры, и сломал чужой строй.

– Ясно! Кто – то отдернул штору!

Он посмотрел на другую группу. Та давно была освещена, и обладала чем- то тревожным, холодным и безграничным. Фанатичность читалась там, но не было времени что- то разглядеть, и места среди них, точно тоже не было.

Подоспели с улицы еще товарищи. Много, словно прорвало. Они- то с любопытством заполнили тишину этого молчания. Живые люди растворились среди остальных, ничего пока не понимая. Проходя дальше в зал, он уловил на себе хищный взгляд упрямого человека в пенсне. Тот словно не ожидал живого потока в данном месте. И видел, кто именно шел впереди.

Теперь на трибуне выступал тучный краснощекий человек, которого окружали его соратники. Было видно, что он умел говорить, и самое главное, его слушали все. Неожиданно открылись остальные двери, и в зал потянулись еще люди. Стало заметно, что тем, кто стоял тут раньше, стало вдруг тесно. Но не это было главное. Вместе с дверьми кто- то одергивал шторы, открывал просветы и распахивал настежь окна. Вместе со светом в зал ворвался свежий воздух!