– Урод! – бушевал хозяин, судя по всему, обосновавшийся во внутреннем дворике. – Вздевшая бармы узконосая обезьяна! Ходячее доказательство слепоты богов, сколько бы их ни мешало нам жить… Будь хоть Время, хоть Небо в своём уме, Мирон бы родился шакалозубым ослом, ибо это и есть его суть!

– Тише, – зажурчал голосок хозяйки, – тише, дорогой… Мы все тебя слышим…

– Слышат они… Нашлись небожители! – Знакомо грохнуло: скульптор расколотил что-то глиняное – горшок или кувшин. – Нет, предложить мне! Мне! Поднять руку на величайшее из творений величайшего зодчего! И ради кого…

– Слышишь? – Гай в отличие от отца голоса никогда не повышал. – Уже второй час так… И ещё Стýльтия принесло.

Стультия Гротерих видеть не хотел, разве что тёмным вечером на пустой дороге. Рёт был далёк от того, чтобы промышлять грабежом, но двинуть раз-другой пузатое трепло не отказался бы. Гай, к слову сказать, тоже.

– Может, к «Трём конягам» сходим? – предложил северянин. – Перекусим и вообще…

– Нельзя отца бросать, он вот-вот кусаться начнёт! Я за дедом послал, но пока придёт…

– Эгей! – прогремело со двора. – Кто там?!

– Гротерих…

– Давай его сюда! Ты твердишь, что каждый варвар… Ну вот тебе варвар! Спрашивай, но я и так знаю, что он ответит… У рётского молодчика – любого – в одном сапоге больше вкуса, чем у Мирона в башке…

– Больше я не потерплю проволочек! – Царь приложил печать к свитку. – Никаких!

Плисфий Нумма перевёл взгляд с драгоценного свитка на собратьев-консулов. Довольны были все: затея Мирона оборачивалась ощутимой прибылью, а бóльшего по нынешним временам не приходилось и желать. Тех, кто этого не понимал, было слегка жаль, но лучше жалеть, чем завидовать.

– Стурнон будет возрождён на прежнем месте, – заверил Пли́сфий, глядя в обрамлённое тёмно-рыжей бородкой лицо внука вольноотпущенника, а ныне – божественного титанида, – но я бы предложил использовать стены и фундамент Скадариона. Пресловутый Клифагор был велик лишь одним: хитрец вовремя украл чужое и выдал за своё.

– То, что восходит к бессмертным, оставляйте. – Мирон был предсказуем, потому, когда перегрызшемуся Сенату потребовался царь, и оказался царём. Правда, более опасным, чем думалось вначале. – Всё, что напоминает Идакловых пчёл и лысых уродов, выбросить вон! Я сказал.

– Воля божественного.

– Что говорят звёзды?

– Астрономы назвали наконец день и час! – Консул Меноди́м торжественно развернул пергамент. – Ближайший «триумф Небес» придётся на одиннадцатый день месяца априоса будущего года. Луна и все пять блуждающих звёзд сблизятся друг с другом и выстроятся в ряд по одну сторону от Солнца. При этом каждая из них соединится с неподвижной звездой. Подобное случается не чаще одного раза в тысячу лет. Божественные титаны особо чтили подобные дни и отмечали их пышными торжествами!..

От титанов и титанидов Нумму тошнило, хотя консулу, дабы не отстать от других, и пришлось отказаться от привычного имени Луций и возвести свой род к бессмертным, заодно убрав с глаз долой все, что напоминало о временах не столь древних. Гнева Неба Всевидящего свеженаречённый Плисфий, само собой, не страшился, да и мозаики с пращуром Невкром красой не блистали, но возня вокруг титанов раздражала при всей своей необходимости. Без богов и предков не бывает императоров, тьфу ты, царей, а без царей начинается свистопляска, в которой все преимущества – за молодыми и наглыми. В своё время Нумма таким и был. Тридцатилетний секретарь старика сенатора не просто уцелел под обломками империи, но и отхватил от бесхозного пирога немалый кусок; другое дело, что теперь, на седьмом десятке, он не желал ничего, кроме здоровья и денег. Некоторым ещё требовалась власть, но власть слишком опасна для здоровья и ненадёжна. Плисфий повидал многих старавшихся пролезть на самый верх, и где они сейчас? Яд, кинжал и удавка равно хороши и в империи, и в республике, и в царстве. Не стóит вытягивать шею дальше всех. И врагов без особой необходимости плодить тоже не стóит. Хочешь жить – умей делиться, и консул Нумма не стал возражать ни собрату Менодиму, когда тот вылез со своими каменоломнями, ни зануде Бротусу, взявшемуся за поиск уцелевших древностей…