Ночевки. Где попало: в парке, в разных развалинах, чаще всего на вокзале. И дальше – в путь на крыше вагона. И вот какой маршрут получился: Дулбент, Баку, Кизляр, Ташкент, Астрахань, Саратов, Куйбышев, Москва, Алма-Ата и многие другие города.

В сентябре 1943 года я попал в запасной полк. Солдат, родившихся в 1926 году, с фронта отозвали. Перед этим, очутившись вторично в Астрахани, я оказался в ремесленном училище. Здесь учили меня на столяра-краснодеревщика. Производственную практику от нашей ремеслухи мы проходили на фабрике клавишных инструментов, хотя обучение начинал в элитной группе столяров-модельщиков. Пилить, строгать, долбить, шкурить деревяшки было невыносимо скучно. Учиться не хотел. Естественно, что вскоре меня перевели из модельщиков в столяры-краснодеревщики.

Именно на этой фабрике меня научил один взрослый, изворотливый работяга отделять в палитуре спирт от шлака. Но, научившись отделять посторонние вещества, мы так и не приспособились распознавать, до конца ли мы избавились от смертельно опасных примесей, грозящих всевозможными неожиданностями, вплоть до потери зрения. И всю таким образом добываемую продукцию меняли на хлеб, продукты питания. И хотя как-то не принято писать о плохом, пишу и об этом.

Наскитавшись в годы войны в гордом одиночестве – без школы, родителей, вволю наигравшись со взрослыми в небезопасные прятки-жмурки, с увольненим в запас в 1947 году я почувствовал себя не в своей тарелке. Но об этом позже.

Итак, запасной полк, готовивший пополнение для фронта. До этого служил на Украине под Запорожьем, Волновахе, Северном Кавказе – город Прохладный, затем город Цигери в Грузии. Три месяца в учебке. Вышел оттуда младшим сержантом. Командовал отделением. А кого в составе пополнения направляли нам для обучения? Им и были призванные в Красную армию жители Западной Украины, многие из Молдавии.

И почти все пожилые, многие мне в отцы годились. Вот опишу примерно как это было.

6.00 подъем.

23.00 отбой.

Мы, семнадцатилетние мальчишки, учимся точному выполнению распорядка дня. За любое нарушение: опоздание в строй, столовую, на отбой, в туалет – наряды вне очереди.

Учат точному выполнению команд. Режем штыками воздух, вонзая их в соломенное чучело, атакуем укрепленные «позиции» противника. Шагаем «с места, с песней!». За любую неточность – «бегом марш!». Вон к тому столбу и обратно. И попробуй только отстать!

Главное, мы – артиллеристы, которые должны сопровождать в бою пехоту, уничтожать живую силу врага, подавлять его огневые точки. Весь божий день тягаем на полигоне наши орудия – сорокапятки.

То слышишь команды: «Танки слева!», «Танки справа!», «Танки с тыла!» В один момент надо вскочить, успеть вовремя повернуть орудие в необходимом направлении, зарядить его снарядом, сделать прицельный выстрел.

И мы то в быстром темпе катим свою сорокапятку, то ведем огонь бронебойными снарядами. Хотя и болванка, но снаряд! Попробуй только схалтурь. Всем тогда хватит работы: и наводчику (я был наводчиком), и заряжающему, и рядовым!

Расчет был на конной тяге. Лошади наши сильные, здоровые. С ними всегда справлялся ездовой Миша Трегубов. Подносчики снарядов: таджик Икрамов, киргиз Урсумбалеев. Нам, естественно, хотелось быть лучшими, ведь лучших быстрее отправляют на фронт. У каждого из моих товарищей был свой повод для того, чтобы проситься быстрее попасть на фронт – туда, где идет настоящая война.

И вот пришло время для нашей батареи. Берут нас всех в баню. Помылись. Одели нас во все новое. Белье, обмундирование, ботинки, байковые портянки, обмотки. Это значит, что если не сегодня, то завтра отправка эшелона на фронт. Но что это? Вдруг в числе семи других солдат вызывают и меня – посылают на разгрузку муки для полковой хлебопекарни.