– Правильно ли я вас поняла, что вы пришли ко мне как раз за тем, чтобы узнать про эти самые методы? – осведомилась я.

Оба родителя энергично закивали.

Марат ловко, как обезьянка, полез наверх по стеллажу, цепляясь за полки руками.

– Нельзя! – сказала я. – Уронишь что-нибудь себе на голову или сам свалишься.

– Не свалюсь! – не оборачиваясь, пообещал Марат и тут же рухнул вниз вместе с коробкой тестов.

– Вот видишь!

– Ничего! Я потом соберу. Не удержался просто, – мальчик явно был настроен повторить попытку.

– Сидеть! – прикрикнул папа. Марат привычно затихарился. Наташа вздрогнула и закрыла руками лицо.

– А как вы полагаете, что происходит с вашим ребенком? – спросила я, чтобы погасить напряжение.

– Избаловали! – снова рубанул воздух Алик.

– Не знаю, совсем не знаю… Наверное, это с нами что-то… – прошептала Наташа.

– Главное – он ведь в садик с годика ходил! И всегда его все хвалили! – с нескрываемым возмущением говорила женщина, сидящая в кресле напротив меня.

Девятилетний Филипп, ее сын, примостился сбоку на стуле. Сидел он смирно, смотрел прямо перед собой на узор ковра и – вот чудо! – не болтал ногами. У женщины было простое и довольно привлекательное лицо, большие сильные руки, в которых она комкала носовой платок.

– Так это же хорошо, если хвалили… – дипломатично заметила я.

– Так вот, и я то же говорю! – платок прямо-таки яростно завертелся в пальцах. – Всегда его в пример другим ребятишкам ставили! И не шалит никогда, и не дерется, играет тихо в уголке, когда что помочь надо – завсегда поможет. Мне так Вера Николаевна, воспитательница ихняя, и говорила: «Такого приличного мальчика, как у тебя, Груня, еще поискать надо!»

– Замечательно! – я решила вмешаться в пока непонятный для меня монолог. – Простите, как вас зовут?

– Агриппина Тимофеевна, – охотно представилась женщина.

– Хорошо, Агриппина Тимофеевна. Вероятно, вы пришли ко мне с какой-то проблемой. Ведь сейчас приличный мальчик Филипп, наверное, уже посещает не детский сад, а школу?

– Вот! – торжествующе воскликнула Груня (так я про себя и стала ее именовать). – В этом все и дело! Вот скажите мне, доктор, мог он так сразу потупеть, а? Мог?

Я на всякий случай отмолчалась.

– Не мог – я вам говорю! Если бы он был какой-нибудь отсталый, так он и раньше таким был. И кто-нибудь это где-нибудь заметил бы. В садике там, или уж мы с отцом. В конце концов, я одного уже вырастила – небось, знаю, как это бывает…

– Так, Агриппина Тимофеевна, – не выдержала я. – Давайте все по порядку.

Не сразу, но постепенно удалось мне вытянуть из нее последовательность событий и само содержание проблемы.

Филипп родился здоровым, но очень крупным ребенком. Вес его при рождении составлял 4,5 кг. Роды были тяжелыми, немолодая уже Груня после них долго приходила в себя, но врачи заверили родителей, что с ребенком все нормально.

В первый год жизни Филипп болел только простудными заболеваниями, много спал и никого ничем не беспокоил. Впрочем, он и потом никого не беспокоил. Очень любил играть один с тряпочками, кастрюлями или коллекцией поздравительных открыток, которые собирала Груня девчонкой и которые потом привезла с собой из деревни.

В семье был еще один ребенок, Аркадий, старший брат Филиппа, который к тому моменту окончил строительный техникум и находился в армии, в стройбате. Братья всегда жили дружно и, наперекор всем традициям, никогда не дрались, во всем уступали друг другу. Сейчас Филипп каждую субботу, прилежно сопя, писал брату письмо объемом ровно на страничку, надписывал конверт и сам ходил отправлять его на ближайшую почту. Уличным ящикам Филипп не доверял.