– Уверен, – сказал Крамер и вернулся к своему занятию.

– Ладно, у нас есть микроавтобус, в двух кварталах отсюда, совершенно «чистый». Но…

– Вот именно – но! – перебила его Лин. – Ты что, Крамер, всерьез думаешь, что после всей сегодняшней заварухи какой-нибудь блок-пост так запросто пропустит фургон без досмотра?

Крамер усмехнулся:

– А разве я говорил, что мы будем прорываться через блок-пост? Даже если получится – за нами вышлют погоню, да и вообще не хочется уезжать из Далласа, не попрощавшись…

Несколько секунд все молча смотрели на Крамера (кроме Джека, который как раз обнаружил сэндвич с крысой). Алекс тем временем спокойно присел над трупом одного из копов, отстегнул от его груди полицейский значок и кривовато прицепил его себе на куртку. Первой общее мнение выразила Лин:

– О боже, Крамер! Ты сошел с ума! Неужели ты хочешь?..

– Почему нет? – схватив дробовик за цевье, Крамер встряхнул его левой рукой: клик-клак – патрон вошел в ствол. – Сегодня ночью я рассчитываю на аудиенцию у короля Далласа, государя Иена Бишопа.

8.

Под строительство Установки была выделена большая часть лос-анджелесской верфи. Огромный скелет будущего плавучего завода возвышался над бетонными корпусами, окруженный путаницей подъемных кранов.

«Разбирать и прятать… Проклятая работа!» – ругался про себя Олаф, оглядывая свое детище. «Да легче верблюда протащить через игольное ушко». До рассвета было еще два часа, Олаф кутался в плащ и пытался согреться уже четвертой чашкой кофе.

…Олаф Гуннарсон, один из лучших выпускников Европейской Строительной Академии, до Реванша занимался конструированием орбитальных гостиничных комплексов и подводных научно-исследовательских лабораторий. Но ядерный холокост надолго оставил талантливого инженера без работы. Несколько лет Олаф жил в одиночестве в своем коттедже в Швеции – один из немногих людей на Земле, имевший счастье дышать чистым воздухом и пить чистую воду без использования какой-либо техники. Он выращивал свиней и кур, что не требовало от него больших усилий благодаря значительной автоматизации процесса, и это приближенное к натуральному хозяйство занимало все его свободное время. Олаф не интересовался новостями из большого мира и старался вообще поменьше думать – только так ему удалось бы не спиться.

Но однажды зимой на полянке перед его домом опустился военный вертолет: осколкам мирового сообщества наконец-то понадобились его знания и опыт…

Их было семеро – инженеры, собранные со всех концов Земли, последние таланты уходящего мира: помимо Олафа, два американца, француженка, немец, самородок из Индии и странный вундеркинд-мутант, единственный новый росток интеллекта откуда-то из восточной Сибири. В течение полугода, не снимая активных перчаток, не отрывая глаз от голографов своих компьютеров, они искали способ наконец-то использовать мощь технологической цивилизации не во вред планете, а во благо ей. Так был создан проект первого Осушителя.

Гигантский комбинат, высасывавший воду из мирового океана, был построен в Южной Америке, на побережье бывшего Чили. Из воды выделяли чистый кислород – и отпускали его на волю. Заменив уничтоженные тропические леса, вымершие поля водорослей, Осушитель позволял планете делать последние судорожные вдохи.

За первым комбинатом был второй – в Англии, затем третий – в Антарктиде… Всего – тридцать. Олаф был отцом четырех из них, он строил Осушители так же, как греческий воин бежал через долину Марафон – без оглядки, не обращая внимания на палящее солнце и заливающий глаза пот. Он не думал о пути, что оставил позади себя; старался не думать о том, что будет, когда он добежит до конца. Ведь он лучше кого бы то ни было знал: вся эта суета, весь этот строительный псевдовозрожденческий бум – конвульсии раздавленной собственной тяжестью гигантской машины, пожирающей самое себя, имя которой – человечество.