Кейт посмотрела через улицу, где у кирпичной стены выстроились несколько участников акции протеста. На стене висел стяг с надписью: «КВВ. МЫ ОЖИДАЕМ ИММИГРАЦИОННОЙ ВИЗЫ. 1982–1987». В руках у людей были плакаты: «ГОЛОДОВКА. ДАЙТЕ ИММИГРАЦИОННЫЕ ВИЗЫ», «ГДЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ?», «ОСТАНОВИТЬ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ», «ВАШИНГТОН СКАЗАЛ “ДА”. ПОЧЕМУ РУМЫНИЯ СКАЗАЛА “НЕТ”?», «ЧТО ГОВОРИТ АМЕРИКАНСКОЕ КОНСУЛЬСТВО?»

Пехотинец вернулся, румынский солдат открыл черную металлическую калитку, и Кейт вошла в посольский двор, кивая с извиняющимся видом терпеливо стоящим в очереди людям.

Оказавшись внутри, она прошла через металлодетек-тор типа тех, что устанавливаются в аэропортах, отдала сумочку для проверки, после чего подверглась осмотру уже с помощью портативного металлоискателя, которым по ней водил скучающий охранник. Сумочку ей вернули и пропустили в дверь на первом этаже посольства.

Некогда просторный зал теперь был разделен на комнату ожидания и десяток служебных отсеков. Везде выстроились очереди: самую длинную составляли румыны, ожидавшие виз в дальнем конце помещения; американцы же стояли в очередях поменьше у каждого окошка. В комнате ожидания было восемь рядов стульев, бо’льшую часть которых занимали американки с румынскими младенцами и маленькими детишками. Царившие здесь шум и разноголосица выбивали из колеи. Пока Кейт ожидала своей очереди на запись у дежурного чиновника, сердце у нее заныло от ощущения безнадежности затеянного.

Через два с половиной часа неприятное предчувствие получило подтверждение. За это время Кейт успела переговорить с четырьмя служащими посольства и пригрозила поднять шум, если ей не позволят встретиться с кем-нибудь более высокопоставленным. К ней спустился некто из канцелярии посла, выдвинул складной металлический стул, оседлал его, улыбнулся и медленно, с расстановкой объяснил ей то же самое, что и предыдущие четыре чиновника.

– Мы просто не можем пускать в Штаты детей со СПИД, – убедительно говорил этот человек.

У него были безукоризненные зубы, безукоризненная стрижка, безукоризненная стрелка на серых брюках. Он невнятно представился – что-то вроде Кэрли, Коули или Кроули.

– Проблема СПИД в Соединенных Штатах и так достаточно серьезна. Наверняка вы это понимаете, миссис… м-м-м… Нойман.

– Доктор Нойман, – в очередной раз поправила Кейт. – У этого ребенка нет СПИД. Я специалист по заболеваниям крови и могу поручиться.

Чиновник поджал губы и медленно кивнул, как бы оценивая какие-то факты, труднодоступные для его понимания.

– А Троянская клиника это подтверждает?

Кейт фыркнула. Троянская клиника представляла собой самую обычную поликлинику, для которой стало подарком судьбы, что на нее пал выбор американского посольства в проведении лабораторных анализов на гепатит В и СПИД перед выдачей виз. Кейт скорее поверила бы прогнозам астролога, чем выводам лаборантов Троянской клиники.

– Я это подтверждаю, – сказала она. – Пять недель назад мы делали анализ на ВИЧ в Первой окружной больнице. Одновременно мы исключили СПИД и выявили отсутствие гепатита. У меня имеются результаты анализов, подтвержденные и письменно заверенные докторами Первой окружной больницы Рагревску и Григореску, главным патологом и его помощником.

Посольский – Кэрли? Коули? нет, все-таки Кроули – поджал губы, снова кивнул и сказал:

– Но нам все же обязательно требуется заключение Троянской клиники о том, что ребенок здоров. И, разумеется, письменное разрешение на усыновление хотя бы от одного из его родителей.

– Черт побери, – сказала Кейт, наклонившись вперед так резко, что мистер Кроули чуть не свалился со стула. – Во-первых, повторяю в десятый раз: сведений о родителях ребенка не имеется – ни об отце, ни о матери. Никаких сведений. Он был брошен. Покинут. Оставлен умирать. Даже в детском доме в Тырговиште не знают, кто принес его туда. Во-вторых, ребенок