Ветер поднял подол ее платья, обнажив стройные ноги, но няня уверенно продолжила свой путь к пирсу.

— О, и дядя Валера с бабушкой! — заметил сын.

— Он такой смешной в этой рубашке с попугаями, — рассмеялась Даша.

— Если бы можно было хоть на минутку подслушать, о чем они говорят. — Варя закусила губу и восторженным взглядом посмотрела на наших шпионов.

Те как раз уже спустились с трапа и о чем-то между собой переговаривались.

— Если отойдем куда-нибудь в сторону, то сможем и подслушать. — Прежней, домашней, няне я еще мог в чем-то отказать, а этой не получалось.

— Вы оставили с Генриховной какой-то канал связи?

Глаза Вари вспыхнули, и я на миг забыл, что собирался сделать. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, и долгая минута — чтобы активировать на телефоне нужную программу.

— Белов не рискнул вешать прослушку на бабку. Магницкий слишком опытный лис. Он не станет с ней ни о чем разговаривать, пока не убедится, что собеседница полностью безопасна...

Из динамика раздался крик чаек и два голоса. Один мужской, другой женский.

— А вот Валера упакован жучками по самое не балуйся. Он страхует их двоих и отвечает за отход, если нам всем придется срочно эвакуироваться.

— И мы теперь всегда сможем быть в курсе их дел? — Варя посмотрела на меня как на божество.

— Не всегда. Но по мере необходимости.

Я на всякий случай окинул взглядом периметр. Убедился, что рядом с нами никого нет. Лишь после этого добавил громкости.

— Котика из самолета забирать будем или как? — Это был Валера.

— Или как! — коротко ответила бабка.

— Он вообще-то дурных денег стоил. Чистокровный. Прямо на выставке купили! Хозяйка торговалась так, словно мы у нее почку, а не кота покупаем. — В голосе Войтенкова чувствовалась досада.

— Лучше бы почку взяли!

Следом за этими словами послышалось чихание. Активное, громкое. Мне даже показалось, что чихающий пытается через нос выплюнуть собственные легкие.

— Да кто ж знал, что вы умудрились дожить до семидесяти, не догадываясь о своей аллергии! — с чем-то, похожим на злорадство, протянул Валера.

— Еще одно слово, и кто-то из моего личного фотографа превратится в секретаря с нетрадиционной ориентацией, — решительно, но тихо прохрипела бабка. — На весь остров ославлю. Не отобьешься от воздыхателей!

— Понял. Не дурак. Больше ни слова. — Будто прямо сейчас собрался доказывать всем и каждому свою мужественность, Войтенков расправил плечи и выпятил вперед грудь.

— Умнеешь на глазах.

— Ага... Но с котиком, что будем делать?

— С котиком? — Судя по интонации, бабку аж передернуло. — Пусть увозят. Куда угодно! Чтобы глаза мои больше его не видели. Справлюсь без этого пыльного мешка.

— Дед без кота может не клюнуть. Они его особая слабость, — озвучил Валера мою собственную мысль.

— Слабость... — Генриховна словно о чем-то задумалась.

— Магницкий ни одной крупной кошачьей выставки не пропустил. Жить без бурманских котов не может.

— Мм... — Бабка снова громко чихнула. А потом, посмотрев на свое отражение в воде, произнесла: — Значит, и я не смогу! Прямо сейчас возвращайся на борт. Сделай мне с дюжину фотографий этого шерстяного недоразумения. И организуй срочную печать фото. Только тихо!

— Зачем? — От удивления Войтенков чуть не выронил из рук чемодан.

— А что, непонятно? — Бабка демонстративно промокнула уголки глаз.

— Не-ет.

— Мужчина! — снисходительно отмахнулась она. — Женщина окружает себя чужими фотографиями лишь в двух случаях. Когда влюбилась или когда скорбит. Другого не дано. Я буду скорбеть.

— Так кот... — Валера оглянулся на самолет. — Он живой еще. Минуту назад орал!