Майор, самый меткий стрелок из присутствующих, вскинул карабин, но не успел нажать на курок. Раздался далекий выстрел. Белый дымок поднялся между двумя базальтовыми скалами. Сраженный пулей, кондор стал медленно, словно на парашюте, опускаться на широко распростертых крыльях вниз. Не выпуская добычи, он мягко упал землю у берега ручья.

– Бежим! – крикнул Гленарван.

Не задаваясь вопросом, откуда раздался выстрел, он кинулся к тому месту, где лежал кондор. Остальные помчались следом. Гленарван добежал первым и опустился на колени около мальчика.

– Он дышит! Он жив! – услышали друзья его радостный крик.

Подоспевший Паганель стащил с Роберта одежду и побрызгал мальчику водой в лицо. Роберт открыл глаза, огляделся и улыбнулся.

– Благодарю вас, сэр… – прошептал он.

Роберта едва не задушили в объятиях. Все наперебой рассказывали, как пытались разыскать мальчика, и поздравляли его со счастливым избавлением, не удосуживаясь, правда, уточнить, откуда пришла неожиданная помощь.

Майору первому пришло в голову осмотреться по сторонам. Шагах в пятидесяти он увидел неподвижно стоявшего у подножия горы высокого человека, у ног которого лежало длинное ружье. Судя по одежде, это был индеец, уроженец Патагонии. Длинные волосы незнакомца были перевязаны кожаным ремешком, смуглое лицо раскрашено: переносица красной краской, веки – черной, лоб – белой. На нем был прошитый жилами страуса плащ из шкуры гуанако, пушистой шерстью наружу. Под плащом виднелась нижняя одежда из лисьего меха, туго стянутая в поясе. Обувь патагонца была сшита из бычьей кожи и перевязана ремешками на щиколотках.

– Я не знал, не представлял себе, как мы пойдем дальше без тебя, – твердил, обнимая Роберта, Гленарван. – Я все скалы кругом облазил, все звал тебя. все надеялся, что ты отзовешься…

Майор прервал излияния Гленарвана и указал ему на спасителя Роберта. Гленарван поспешно поднялся на ноги, подбежал к патагонцу и крепко пожал ему руку. Майор последовал примеру брата. Индеец слегка наклонил голову и произнес несколько слов.

Мак-Наббс и Гленарван ничего не ответили и только растерянно переглянулись. Тогда патагонец, сказал пару фраз на другом языке. На этот раз его снова не поняли, хотя Гленарвану показалось, что индеец говорил по-испански.

Позвали Паганеля. Ученый обрадовался случаю блеснуть своим знанием испанского и с энтузиазмом принялся рассказывать патагонцу о приключениях отряда.

Теперь настала очередь индейца с недоумением смотреть на своего собеседника. Он не понимал речь Паганеля, и в конце концов ученый был вынужден сдаться и замолчать.

– Все это произношение, – сетовал он. – Никак оно мне не дается.

– Вы уверены, что говорите с ним на правильном испанском? – задал вопрос майор, которому в голову начали закрадываться сомнения.

– Конечно. Ведь я учил этот язык по лучшему образцу национальной литературы, по подлиннику, который нашел на «Дункане»!

– Позвольте мне взглянуть на эту книгу, Паганель, – попросил Мак-Наббс.

– Пожалуйста, – пожал плечами ученый. – Она у меня в кармане. Вот. Это «Луизиада», героическая поэма, которая…

– «Луизиада»? – переспросил ошеломленный Гленарван.

– Да, «Луизиада» великого Камоэнса!

– Камоэнса? – воскликнул Гленарван. – Ну, конечно! Теперь все понятно. Паганель, дорогой мой, Камоэнс португалец! Вы целых шесть недель изучаете португальский язык, который в пампах Аргентины и Чили нам совершенно ни к чему!..

Весь отряд дружно расхохотался. Поистине рассеянность Паганеля превзошла все ожидания. Патагонец, ничего не понимая, стоял с невозмутимым видом и ждал, пока путешественники успокоятся.