– Дюбуа? – Серёжа оживился. – Поль Дюбуа? Это не тот, что раньше работал на лунной станции «Ловелл»?
– Он самый. – подтвердила Таня. – Он прибыл на Сырт со Второй Марсианской экспедицией, и с тех пор торчит тут безвылазно.
– Мне о нём Лёша Монахов рассказывал. – сообщил Серёжа. – Он проходил на «Ловелле» практику, когда состоял в «юниорской группе» – ну, как мы с вами на Энцеладе – и вместе с Дюбуа охотился на электрических червяков, повылезавших из «звёздного обруча»…
– Олгой-хорхои, как же! – Егор хмыкнул. – Ему тут частенько поминают ту охоту. Как заходит разговор о пиявках, так сразу и советуют отправиться и подстрелить парочку! – А он что?
– Отвечает, что стрелять не из чего, а мины, которыми на Луне взорвали этих тварей, техника безопасности делать запрещает. Вообще-то он мужик толковый, таких механиков-водителей ещё поискать…
– Но что-то ведь он всё же заметил! – Татьяна не желала сдаваться. – Вот ты – скажи, часто видел здесь летящие объекты, кроме челноков и гирокоптеров? А он видел, жаль только, снять на камеру не успел…
Компактная видеокамера входила в стандартную экипировку; её полагалось брать с собой каждый раз, выходя на свежий воздух – если, конечно, можно назвать так разреженную смесь углекислоты, азота, аргона и ещё чего-то, заменявшую Марсу атмосферу.
– И почему каждый кто-то заявляет, что видел пиявку, добавляет, что не успел её снять? – голос Егора сочился ядом.
– Прямо рок какой-то…
– Ну… ветер был, песчаная буря начиналась! И потом, пиявка же на месте не сидела – летела, прыгала, вот он и не успел достать заснять! Или ты считаешь, что Дюбуа врёт? Егор пожал плечами.
– Пиявки не сидят, им не на чем. А ты – припомни-ка, что мы с тобой делали наутро после той истории?
Девушка задумалась.
– Кажется, приводили в порядок метеоплощадку?
– Точно! Ветер повалил треноги с приборами и посрывал чехлы с анемометров, верно? Чехлы эти гибкие, пластиковые, почти ничего не весят. А Дюбуа говорил, что пришлось идти при сильном встречном ветре, потому он и запоздал. Татьяна недоумённо нахмурилась.
– И что с того?
– А то, что он не видел пиявку, а один из унесенных ветром чехлов! А что? Длинная пластиковая колбаса, небось, её ветром ещё раздуло, тут любой перепутает!
Объяснение прозвучало вполне правдоподобно, и Татьяна, не найдя достойного ответа, сникла. Этого Серёжа снести не мог.
– Неромантичный ты тип, Симонов! Девушке хочется веры в необычное, романтики ей хочется, а ты.
– Это пиявки-то – романтика? – хмыкнул Егор.
– Они самые. А ты её грубо обламываешь. Разве ж так можно?
– Спасибо, Серёженька! – Таня улыбнулась. – Ты один меня понимаешь. Давай я тебе ещё какао налью, хочешь?
– Я тоже хочу! – заявил Егор. – Пусть я и недостаточно романтичен, но уж какао точно заслужил! Татьяна смерила его скептическим взглядом. – Чем это, интересно?
– А кто сегодня менял ротор у коптера? – у твоего, между прочим, Танька, коптера… Три часа возился, как проклятый, весь перемазался графитовой смазкой – а ты жалеешь для меня какую-то чашку какао!
– Ну, хорошо, налью… – девушка смилостивилась. – Только сперва руки помой, а то пролез в кают-компанию грязный, как из свинарника! Вот зайдёт тётя Лена, увидит – что скажет?
– Очень ей интересно рассматривать мои руки… – буркнул Егор, но встал. С Еленой Олеговной Гостилиной, врачом базы, шутить не стоило, особенно когда дело касалось гигиены. Легко можно схлопотать дисциплинарное замечание в личную карточку.
– Слушай, тётя Лена ведь была у вас на «Заре»? – спросила Таня, когда дверь за Егором захлопнулась. – Она и тогда была такая вредная?