– Ничего, справится. С нашей молодёжной командой на «Заре» справлялся, а тут то же самое, только масштаб побольше.

– А что Леонов, всё ещё заведует «Лагранжем»?

– Да. Его много раз звали обратно на Землю, прочили в начальники Центра Подготовки – отказался. Сейчас он главный в системе Сатурна – и «Лагранж» под его руководством, и с «Титан» и новая станция «Кольцо-2».

– Я читала про «Кольцо-1», – тихо сказала Оля. – Жуткая история…

Трагическая судьба исследовательской станции, подвешенной над плоскостью колец Сатурна, два месяца не сходила с первых полос земных газет. Во Внеземелье о ней не знали разве что, коты, которые теперь обитали на каждой станции, на каждом корабле, оснащённом гравитационными жилыми модулями – теми самыми вращающимися «бубликами».

На «Кольце-1» в числе двенадцати членов экипажа погиб начальник станции, опытнейший планетолог Пьявко. С Леонидом Андреевичем я был знаком со времён стажировки на лунной станции «Ловелл» и запомнил как великолепного специалиста и человека большой души – вот и Серёжка Лестев, успевший поработать с ним на Энцеладе, отзывался о Пьявко в восторженных тонах.

Кстати, о котах… я кивнул на три переноски, стоявшие в углу каюты.

– Привезла на «Арго» пополнение?

– Да, как видишь. Один рыжий и два серых, в полоску. Все воспитанники «Астры». Ты уже третий, кто спрашивает о них.

Я потянулся к дверце одной из переносок.

– Можно?..

– Открывай. Только они сейчас боятся всего на свете, не вылезут…

Я отодвинул шторку. В ответ раздалось мяуканье, и пару секунд спустя в окошке появилась серая, с тёмными полосками, морда. Внешне она выглядела немного помятой и крайне недовольной.

– Это Шуша. – сказала Оля. – Он у нас самый смелый.

Я протянул коту руку. Тот осторожно понюхал, лизнул палец.

– Ну вот, контакт установлен. Жаль, угостить нечем…

– Ещё успеешь… – пообещала собеседница. У Шуши талант к попрошайничанью. Боюсь, как бы его тут не раскормили…

Кот, подтверждая её слова, тихонько мяукнул и выжидающе уставился на меня – «ну что, двуногий, зажал вкусняшку? Давай, делись, не жадничай…»

– Если вдруг останется невостребованным, могу забрать. Обещаю не раскармливать и вообще, следить за диетой.

Я, конечно, понимал всю нелепость такого предположения. За хвостатыми и ушастыми питомцами (на многих станциях кроме кошек держали ещё и собак) выстраивались очереди из желающих поселить их у себя.

– Размечтался! – Оля тряхнула головой. – Вот оклемаюсь и буду распределять, не дожидаясь, когда меня вместе с ними на кусочки разорвут!

– Что ж, не буду мешать. – я поднялся со стула. – Ты сейчас куда, принимать хозяйство? Как закончишь – приходи в кают-компанию…

– Приду. – пообещала Оля. – Кстати, у меня с собой тортик с «Гагарина» – «Ленинградский», сегодня только испекли. Это ведь ты его любишь, я не напутала?

Торт «Ленинградский» я обожал ещё с «той, прошлой жизни» и в своё время с радостью обнаружил, что кулинары «Гагарина» в точности следуют традиционному рецепту, разработанному в послевоенном 1946-м году в ленинградском кафе «Норд». Одно плохо – если открыть коробку в кают-компании, то от любимого лакомства мало что останется…

– Не напутала. Что до тортика – может, лучше оприходуем его у меня в каюте? Места достаточно – я один в двухместной, Андрей Поляков уважил по старой дружбе… Кстати, и его позовём, если время найдёт, конечно, капитаны люди занятые. Посидим, наших вспомним, юниоров – как они там?..

Серёжа пробыл на марсианской орбитальной базе «Скьяпарелли» меньше часа. Не успел он выгрузиться из лихтера, доставившего его и ещё десяток пассажиров с «Гагарина», как персональный браслет призывно запищал, требуя явиться к ближайшей панели внутристанционной связи. Женский голос из никелированной сетки сообщил, что его прямо сейчас ждут в диспетчерской для получения назначения и проездных документов; туда Серёжа и направился, волоча за собой багажную тележку. В коридоре рабочего, «безгравитационного» кольца станции, его перехватил инженер со знакомой нашивкой на комбинезоне. На нашивке по контуру была надпись «Заря», а в середине – знакомый по фильму «Москва-Кассиопея» силуэт звездолёта (анигиляционного, релятивистского, ядерного) с парой реакторных колонн с чашами фотонных отражателей.