К собирателю подошел сержант и требующим тоном спросил:

– Взял карту?

Матвей кивнул и достал из наружного кармана сложенную карту местности.

Сержант с умным видом открыл ее и, нахмурив брови, стал изучать.

– Трасса М-11? – уточнил прогрессист, тыкнув пальцем в нанесенную карандашом заметку.

– Да, это самый быстрый и оптимальный маршрут до Москвы.

– Понял.

– И еще… – Он обратился не только к сержанту, но и ко всем остальным. – Каждые плюс-минус пятьдесяткилометров мы будем делать короткие остановки чтобы собрать данные с метеодатчика. Думаю, во второй раз повторять зачем мы это делаем мне не нужно.

Вадим Георгиевич устало выдохнул.

– Раз так нужно, – произнес старик, – значит будем останавливаться. – Затем он обратился к сержанту. – Главное, предупреди Домкрата.

Матвей добавил:

– Останавливаться лучше там, где есть какая-либо высота: крыша дома, холм, что угодно. Так будет быстрее и надежнее.

Сержант одобрительно кивнул.

– Надя, пойдем, будешь переводить, – строго велел сержант подчиненной.

Матвей занял место возле Ясира и напротив Тихона, не отрывающего любопытного взгляда от окна иллюминатора. Рядом с мальчишкой сидел Йован с опущенной головой. Здоровякнервно потирал руки и выглядел мрачнее тучи.

– Ты в порядке?

Йован не откликнулся.

– Эй. – Матвей махнул рукой.

– А? Чего? – очнулся тот.

– Все хорошо?

Здоровяк с минуту молчал, подбирая слова.

– Да как-то, даже не знаю… Думал, легче это будет, а нет, ни хрена не легче. – Он посмотрел на него своими дрожащими от волнения глазами: – Прям все в голове перевернулось, Матюш, понимаешь? Будто у меня там сотня маленьких Йованов носятся, схватившись за головы, и попутно бардак учиняют… Тяжело мне.

Матвей и слова вставить не успел, как его опередил сидевший сбоку Лейгур:

– Знаю я, что тебе поможет этих Йованов угомонить.

Из своего старого и потрепанного рюкзака он достал стальную флягу и протянул здоровяку.

– Вот, в миг успокоятся.

Йован с недоверием посмотрел на флягу, затем на рыжебородого капитана. Уловив его недоверие, исландец откупорил крышку и сделал пять тяжелых глотков, после чего снова протянул ее здоровяку.

В салоне раздался крепкий запах спиртного.

– Убери это дерьмо щас же, – велел Вадим Георгиевич. – А лучше вылей. Не время и не место.

Несмотря на слова начальника, Йован все же взял флягу. Он сделал всего один глоток, как вдруг лицо его покраснело и все сморщилось.

– Ничего себе, – сиплым голос произнес здоровяк и, прикрывая нос рукой, вернул флягу обратно. – Сколько тут градусов? Так и убить можно.

Йован хмыкнул, взял флягу и сделал еще два затяжных глотка так, словно то была вода. После он обратился к Вадиму Георгиевичу:

– То-то и оно, что сейчас для пары глотков время и место самое подходящее, – заключил он.

– Воняет теперь… – пожаловался Тихон, уже потеряв всякий интерес к виду снаружи. – У нас в Братстве пить нельзя, за это наказывают.

– А, ну теперь понятно, чего они у вас злые все такие, – хихикнул Йован, которому, видно, содержимое фляги уже чутка ударила в голову.

Наконец двигатель Титана тихо загудел и они медленно тронулись с места.

– Ну, с Богом, – выдохнул Вадим Георгиевич.

Покинув гавань, они заехали на территорию небольшого городка с названием Ломоносов – так он значился на карте.

– Большинство из вас, должно быть, и не знает кто такой Ломоносов, – произнес Вадим Георгиевич.

Старику никто не ответил. Внимание пассажиров, особенно тех, кто впервые оказался на захваченных землях, приковал удручающий и одновременно пугающий пейзаж снаружи. Словно завороженные они смотрели на полуразрушенные и обветшалые дома, небольшие продуктовые магазины с выбитыми витринами и разросшиеся ветви кустарников, еще не пустившие листву.