Талантливые мальчики, которых хочется слушать, открыв рот, если они поют, читать запоем, если они пишут, кланяться им в ноги, если они делают сложные хирургические операции, – это подарок судьбы.

Это и есть «мое свиданье с Богом у огня», как придумал тот же Макс Леонидов.

Честно, я не знаю, что имел в виду Достоевский, который утверждал почему-то, что «красота спасет мир». Не понимаю. Мне кажется, что мир спасет талант. И гармония, которую он вносит в окружающий мир, делая его чуть лучше, спокойней и понятней.

Ничего плохого не может случиться, покуда есть река, а над рекой туман, теплые доски возле лодочного сарая, большая кудлатая собака, торчком поставившая ухо, и диск с песнями Максима Леонидова!

Я знаю, он не любит речей, а над моими вообще всегда потешается, но тем не менее скажу такую речь: Макс, я люблю тебя.

Ну, просто чтоб ты знал.

Нет, не об этом я мечтала, когда ехала в пятницу вечером на дачу. Не об этом… Да, безусловно, одинокой девушке за тридцать приятно неожиданно встретить мужчину своей мечты. Но не в виде тела между клубничных грядок. А этот именно там и лежал – темноволосый, в голубых джинсах, белых кроссовках и красной футболке-поло. Рядом валялась лопата – моя лопата, хранившаяся в сарае на улице, и что-то подсказывало мне, что неспроста она тут лежит, а именно с ее помощью несчастному мужику пробили череп. Я окинула место преступления пристальным взглядом, прикинула, что, кроме меня, тут пока никого не было, и вынула из сумки телефон. Нет, страшная находка не показалась мне чем-то из ряда вон, удивило только местоположение – ну, а кому понравится найти труп на собственной даче? В остальном же я не испытала ни страха, ни отвращения. Я патологоанатом, чего мне бояться…

Интересно, что ему нужно было на моем участке? Домик у меня крошечный, ничего ценного там нет. И – кто его так, за что? И вдруг тело между грядками зашевелилось и застонало, от чего я выронила мобильный и шарахнулась назад, ударившись спиной о парник. Вот тебе и патологоанатом… А тело пыталось перевернуться и стонало все громче, явно нуждаясь в медицинской и любой другой помощи. Здраво рассудив, что после такого удара по голове человек вряд ли сможет причинить мне вред, я приблизилась, села на корточки и спросила:

– Вы кто?

– А? – простонал мужчина, пытаясь опереться на руки.

– Погодите, я помогу. Не двигайтесь так активно, у вас голова пробита, – я помогла ему перевернуться на спину, и он бессильно вытянулся, закрыв глаза.

Лицо мужчины было испачкано землей и кровью и выглядело довольно ужасно. Что же мне теперь делать с этой находкой? В «скорую» все равно звонить нужно, тут квалифицированная помощь необходима, ему бы в стационар поскорее. Но едва я подобрала мобильный, как мужчина с трудом разлепил веки и пробормотал:

– Не надо…

– Что – не надо?

– Звонить не надо… я прошу… не звоните… никуда…

Эта просьба совсем лишила его сил, и он снова замолчал, закрыв глаза. Что же мне делать? А если он умрет тут, на моих грядках? Я окажусь виновата – оставила человека в такой ситуации без помощи. Но он почему-то не хочет, чтобы я звонила.

Я поднялась, растерянно оглядела участок, бросила взгляд на соседский, отделенный от моего забором из сетки-рабицы, – там никого не было. Удивительно, мои соседи – пенсионеры, безвылазно живут на даче с мая, а сегодня, ты смотри, куда-то уехали. А мне нужно как-то перетащить свою странную находку в дом, не оставлять же его среди грядок.

Не придумав ничего лучше, я выкатила из сарая тачку, на которой обычно перевозила урожай до машины. Встал другой вопрос – а как я мужика на тачку-то погружу? Даже по самым скромным прикидкам весил он килограммов восемьдесят, а в неподвижном теле, как известно, тяжести прибавляется. Придется, похоже, вспомнить молодость и дни работы в реанимации, где приходилось в одиночку поворачивать еще не таких больных.