– И у меня. – Юра заметил, что она дрожит. – Чаю хочешь? Горячего! – Тут он изобразил испуг: – Только пообещай, что не будешь ко мне приставать.

– Торжественно клянусь! – Маша стукнула себя в грудь кулачком. Мокрая куртка чавкнула.

– Ну смотри. – Юра играл сомнение, а сам уже доставал из кармана ключи. – Нарушишь клятву – мерзнуть тебе в аду.

– Надо говорить – гореть в аду. – Они уже бежали к подъезду, Юра тянул ее за руку.

– Так ведь жарким адом тебя сейчас не напугать, только ледяным!

В подъезде было сухо и тепло, у лифтов – никого. Они быстро поднялись на шестнадцатый этаж, вошли в квартиру, такую же маленькую и скудно меблированную, как у Георгия.

– Давай сюда. – Юра стянул с нее куртку. – На батарею положу. Туфли, если промокли, туда же, маленьких тапочек, извини, не завел, но вот шерстяные носки, сойдут за гольфы, а волосы можешь высушить феном, он в ванной.

Когда Маша, опять с распущенными волосами, вышла из ванной, в квартире пахло гречневой кашей.

– Надеюсь, ты ешь гречку с молоком, потому что масла у меня нет. – Юра выставил на стол дымящиеся тарелки и пакет. Отрезал ножницами уголок и отступил, любуясь сервировкой: – Как в лучших домах… Налетай! Я, признаться, голодный, как пес. На работе только собачьих сухариков погрыз, они, кстати, ничего, особенно если с пивом.

Под шутки-прибаутки гостеприимного хозяина Маша сама не заметила, как съела кашу и выпила чай.

– А теперь рассказывай, – свалив грязную посуду в мойку, серьезно сказал Юра. – Я же вижу – у тебя что-то случилось.

– Не у меня, – помотала головой Маша, красиво рассыпав по плечам заблестевшие волосы. – У той девушки, что купила у тебя переноску и корм.

И она рассказала новому знакомому всю историю, умолчав только о планировавшейся ночи более-менее бурной любви. Рухнул уже тот план, чего о нем говорить.

Юра, в отличие от Георгия, сразу принял ее версию как рабочую.

– Обдурили девчонку, как пить дать. Я сам так чуть не попался, когда впервые съемную хату искал. Хорошо, ума хватило потребовать от «хозяйки» паспорт показать, а то лишился бы сразу полтинника: она хотела четвертак за квартиру и столько же в залог. Но это не главная проблема, правильно я уловил? Девчонка уехала, чтобы привезти кошку, и не вернулась.

– Да! – с жаром подтвердила Маша, обрадовавшись, что он ее понимает. – Она не вернулась, значит, с ней что-то случилось!

– С ними! – поправил ее Юра, подняв указательный палец. – Не будем забывать про кошку! Либо хозяйка до нее не доехала, либо они обе пропали уже на обратном пути… Вот что мы сделаем! – Он щелкнул пальцами. – Я просмотрю новостные паблики, поищу подходящие сообщения об авариях и ЧП. А ты садись обзванивать больницы, спрашивай, не поступила ли к ним такая… Как ее? Марина Воронина.

– Катерина Сорокина, – хихикнув, поправила Маша.

Ей понравилось, что Юра не запомнил имя той девушки. Видимо, и впрямь она была не такая симпатичная.

– Точно, Катерина… Хотя нет!

– Катерина, Катерина!

– Да как скажешь. Я о том, что начинать надо с другого: со звонка ей самой. Ты сохранила бумажку с номером?

– А ты нет? – Это Маше тоже понравилось.

Она полезла в сумочку, достала стикер с телефоном Катерины, положила перед Юрой. Тот раз и другой позвонил по номеру Сорокиной-Ворониной, но она не ответила.

– Вот теперь – ты по больницам, а я по пабликам, – решил Юра.

Битый час они висели на телефонах, как добросовестные сотрудники какого-нибудь колл-центра, но ничего – ничегошеньки! – не узнали.

Аварии с участием серой «Лады Гранта» в пабликах не упоминались. Катерина Сорокина в одной больнице нашлась, но не та – бабуля сорокового года рождения.