– Короче, – подвел черту Макс, – если подтвердится, что восемь миллионов в сейфе действительно были, то взять их, кроме Леночки, могли Виктория, Сергей или Илья Коноваловы. А также другие жители Сёмёнова.

– Леночку сразу вычеркивай, – потребовала Людмила Андреевна.

– О’кей, – согласился Макс, но лишь для успокоения ее родственницы. Конечно, Леночка ему понравилась, даже очень. Но непредвзятость следствия никто не отменял.

– Ладно, пошли мы, – опомнилась баба Шура. – Надо еще в магазин зайти, пока народ с работы не пошел, а то будем два часа в кассу стоять. Чего-то соседки твои загуляли. – Она кивнула в сторону пустующих кроватей.

– Так они на дневном стационаре. Утром пришли, отстрелялись и ушли.

– Отстрелялись? – запнулся о непонятный термин Макс.

– Ну, уколы, таблетки, процедуры всякие поделали и вперед – дома дел невпроворот. А мне далеко ездить, вот и кукую тут.

– Вы это, – сказал Макс, перемещаясь к выходу, – если что нужно, звоните. Я привезу.

Он пошарил глазами по палате, обнаружил на одной из тумбочек изрядно замусоленную газету с кроссвордами и ручку, оторвал полоску бумаги и записал свой номер телефона.

– В любое время дня и ночи. – Макс подумал немного и конкретизировал: – Лучше, конечно, днем…

– Ты так и не сказала, что у тебя с рукой, – напомнила баба Шура.

– Обожгла. – Людмила достала из тумбочки какую-то штуку, оказавшуюся допотопным кипятильником в виде спирали. – Из розетки вытаскивала, да нечаянно дернула сильнее, чем нужно, вода расплескалась, и вот результат.

– Неужели сейчас еще такими пользуются? – Макс с недоверием переводил глаза с кипятильника на перебинтованную руку Людмилы. – Для чая же существуют кулеры!

– Спуститесь на землю, молодой человек! Какие кулеры? Где их взять?

Однако первое, что увидел Макс, когда они с бабой Шурой, попрощавшись с Леночкиной тетей, шли по больничному коридору к выходу, был новехонький кулер с красным и синим краниками и почти полной бутылью воды. В голове у него тут же зародилась какая-то мысль, и, не дав ей полностью созреть, Макс уже атаковал вопросами молоденькую медсестричку с бейджиком «Юля» на сияющем белизной халате:

– Здравствуйте, Юля! Скажите, пожалуйста, вы до какого часа работаете?

Девушка заулыбалась. При этом на щеках у нее образовались кокетливые ямочки.

– Я лично сегодня до шести.

– А вообще больница?

– Больница – круглосуточно. Мало ли что может с человеком случиться. Вызывают «Скорую» и везут к нам.

– То есть в любое время дня и ночи отсюда можно выйти и через какое-то время вернуться?

– Ну, теоретически да. Вообще то внизу стоит охрана…

– Хватит любезничать, пошли уже, – тычком локтя в бок напомнила о своем существовании баба Шура.

– Извините, Юля, надеюсь, мы еще вернемся к этому разговору, – пообещал Макс.

– И я надеюсь. – Девушка снова продемонстрировала ямочки на щеках.

Попытки задать вопросы охраннику, строгому дядьке лет пятидесяти, в камуфляже, с седой щетиной на щеках – еще пара недель, и можно играть Деда Мороза без грима, – с треском провалилась.

– Посещения до девятнадцати, потом дверь закрывается, утром с семи тридцати, – сказал он, как отрезал.

Похоже, это только в детективных фильмах на вопросы сыщиков все отвечают охотно и правдиво.

– Ты это зачем спрашивал? – поинтересовалась баба Шура, устраиваясь поудобнее на сиденье «Соляриса». – Уж не вздумал ли Люську подозревать?

– Типа того, – не стал увиливать от прямого ответа Макс.

– Ну конечно! Человек с разрезанным животом, по-твоему, будет скакать с канистрой вокруг магазина, ожидая, пока швы разойдутся. Так?