– По-а-а-адъё-ё-ём! Встать и немедленно одеться! Потом замереть у изголовья кровати по стойке «смирно»! Выполня-а-ать! Последние, а также самые ленивые будут наказаны жуткой болью!

Из этого всего Фредерик Астаахарский понял только одно: несомненно, что обращаются не к нему. А вот в чём весь остальной прикол, пока и задумываться не пытался. Попросту в неконтролируемой прострации (отнюдь такое любопытством не назовёшь!) перевёл свой взгляд на проснувшихся мужчин, ожидая, насколько хорошо тут поставлена дисциплина и насколько быстро приказание увитого мышцами горлопана будет выполнено.

После чего изумился ещё больше: никто даже не почесался! Нет, несколько человек всё-таки сотворили данное действо, причём в местах ну совсем не выставляемых на всеобщее обозрение, но сделали они это скорей машинально, ничего не соображая. И уж совсем не «почесались» в смысле деловитого и быстрого исполнения раздавшегося приказа. Тогда как выпученные глаза, нервно двигающиеся головы, отвисшие челюсти и прижатые от испуга (а у кого наоборот – оттопыренные) уши говорили о полнейшем непонимании того, что вокруг происходит. Кто отрешённо поглаживал свои лысые головы, кто сидел и тупо пялился на соседей, кто вообще оставался лежать, чуть привстав, а сосед рядом с принцем так и замер в положении на спине, руки по швам. Могло показаться, что его хватил инсульт.

Между тем уголовно смотрящийся горлопан ещё больше взбеленился, повторяя свой первый приказ, а потом перешёл к угрозам:

– За невыполнение – будете все наказаны жуткой болью! Вста-а-ать!!! – ну и надо было видеть, насколько наплевательски, глубоко индифферентно отнеслись голые мужики и к этой команде. Мало того, лица большинства из них стали покрываться красными пятнами недовольства, а то и бешенства. А пару мужчин попыталась что-то строгое и жесткое сказать в ответ. Горлопан заорал: – «Получите!» – и тут же добавил: – «Единичку»!

Все без исключения голяки с криками извернулись, словно угри не сковородке. Но самое дикое и несуразное, что принц Фредерик тоже ощутил такую страшную боль вдоль спины до самых щиколоток, словно его стеганули раскалённой докрасна медной проволокой. Тем не менее, вопя от боли и подлетев над кроватью на добрых полтора метра, он успел заметить, что точно такое же болевое наказание досталось и смуглому соседу с рядом стоящей кровати. Он точно так же, как все, взлетел, пытаясь непроизвольно ощупать собственную спину, на которой до того лежал, и так же дико орал, как и все остальные.

Звереющий на глазах уголовник разорялся ещё громче:

– Это лишь первое по жесткости наказание! Немедленно одеться и встать у кроватей! Иначе получите по «двойке»!

Фредерик осознал себя чётко, ясно, до малейших деталей, хотя и продолжал корчиться, стоя на матрасе на четвереньках. Он успел рассмотреть несколько новых моментов: направо уже была стена, то есть его кровать была последней в ряду. Ну и то, что смуглый сосед, хоть и умудрился упасть после болевого удара на пол, уже вскочил, оказался возле своей табуретки и резким движением сдёрнул со стопки обмундирования нечто похожее на широкие, чуть ли не футбольные трусы. От большинства остальных коллег по непонятному несчастью неслась слитная ругань, угрозы. Общее количество их оказалось десяток, дюжина от силы. Хотя вначале сдавалось раза в полтора больше.

Тем временем тип продвинулся ближе к центру, метра на полтора. До крайности обозлённому принцу пришла в голову дикая идея:

«Надо этого придурка оглушить! Табуреткой!» – и он прямо с кровати перешагнул изголовье, наклоняясь к единственно доступному предмету мебели, стоящему ближе всего. Это его спасло от второго наказания, потому что было принято за попытку выполнить приказ «одеться!».