С 1 января по 18 февраля 1930 года Чэнь Шаоюй находился в тюрьме. Он попал туда, в сущности, как рядовой функционер КПК, которого арестовали при одной из массовых облав на коммунистов. Через некоторое время его выпустили из гоминьдановской тюрьмы.

Этот эпизод впоследствии Мао Цзэдун и прочие пытались использовать для обоснования своих подозрений в отношении Чэнь Шаоюя, для обвинений его в том, что он якобы стал «агентом Гоминьдана».

Попутно необходимо также сказать, что именно в те годы, или, начиная с того времени, у Чэнь Шаоюя в Китае появились добрые отношения с целым рядом коммунистов.

Это вообще свидетельствовало о том, что Чэнь Шаоюй по своей природе был человеком, который располагал людей к себе. Он был таким с детства и вплоть до поездки в Советский Союз. Он не перестал быть таким и в СССР. Он продолжал быть таким, то есть человеком с «харизмой», и тогда, когда вернулся в Китай в 1929 году.

Одним из его друзей стал тогда Чэнь Гэн.

Чэнь Гэн был своего рода легендарной фигурой. Этот человек много сделал для КПК, как один из организаторов спецслужб КПК. Затем он проявил себя как талантливый военачальник. Ему было присвоено звание генерала армии. Он находился в составе китайской военной делегации в момент заключения соглашения между СССР и КНР относительно «новой оборонной техники», то есть передачи КНР секретов производства атомной бомбы. В КНР его также считали главным организатором победы вьетнамских коммунистов над французами при Бьендьенфу.

Вот с ним‑то у Чэнь Шаоюя и возникли добрые отношения еще в начале 1930‑х гг. в Шанхае.

Ли Лисань считал Чэнь Шаоюя опасным для себя человеком. Он полагал, что Чэнь Шаоюй может в том или ином районе Китая овладеть вооруженными силами и выступить против ЦК. (С. 131.)

Ли Лисань считал своими врагами Чэнь Шаоюя, Цинь Бансяня, Ван Цзясяна. Сян Чжунфа выступал на стороне Ли Лисаня.

Чжоу Эньлай выступал на стороне Ли Лисаня, солидаризировался с ним в намерении «не давать работу» Чэнь Шаоюю и Бо Гу (Цинь Бансяню) в 1930 году. Чжоу Эньлай осуждал их за «мелкобуржуазность» и «неподчинение распоряжению партии». (С. 136.)

Чэнь Шаоюй и Цинь Бансянь тогда, в 1930 году, находясь в Шанхае, «ни на час не прекращали руководить борьбой как против врагов, так и против линии Ли Лисаня». (С. 137.)

Очень не просто складывались в это время отношения Чэнь Шаоюя с другими руководителями партии.

Вообще, нужно сказать, что все эти руководители были относительно молоды. Они были по большей части амбициозны. Круг их был узким. Фактически сталкивались между собой всего несколько человек.

И здесь играли свою роль и личные качества Чэнь Шаоюя и, конечно же, тот «капитал», который он, благодаря своим способностям, «прибрел», находясь в Москве, да и во время краткого пребывания в Ухане в 1927 году.

По сути дела тогда в руководстве КПК создались, как бы сами собой, «два лагеря». Руководство оказалось расколото.

С одной стороны оказались Ли Лисань и поддерживавшие его Сян Чжунфа и Чжоу Эньлай. С другой стороны, это были Чэнь Шаоюй, Цинь Бансянь, Ван Цзясян. Формально, Сян Чжунфа и Ли Лисань являлись главными руководителями.

Чжоу Эньлаю на протяжении всей его жизни и политической деятельности было присуще одно качество. Он инстинктивно предпочитал не занимать место первого по рангу или официального руководителя. В тоже время он всегда стремился приспосабливаться именно к тому, кто в его представлении был таким первым руководителем. Чжоу Эньлай также, на всякий случай, сохранял возможности общения с другими лидерами. Наконец, Чжоу Эньлай умело «перескакивал» от одного руководителя к другому руководителю, когда один из них сменял другого на посту лидера или вождя партии. Недаром в Коммунистической партии Китая у Чжоу Эньлая было прозвище «