, подобно тому горделивому коню, который, удерживаемый уздою всадника, изгибает шею и отступает назад, и они как бы раскаиваются, что вступили в борьбу с песком. Можно также видеть, что море приводит в дружеское общение отдельные и далеко одна от другой лежащие части суши, потому что Творец, желая самою природою вложить в людей [Col. 585] единомыслие, связал их между собою разными потребностями. По морю совершаем дальние путешествия, у других собираем потребное нам и отдаем им за это необходимое для них. Промыслитель не дозволил каждому уделу земли производить все, потребное людям, чтобы довольство во всем не повредило дружбе, потому что пресыщение высокомерно и отец беспорядка. Поэтому-то середину обитаемой земли покрывает море.

Разделенное на тысячи заливов, оно, подобно рынку в большом городе, предлагает нам всякое обилие необходимого, здесь множество продавцов и покупателей, которых оно посылает от одного места в другое и оттуда – опять в то же место. Поскольку совершать путешествия по твердой земле трудно, а сверх трудности даже и невозможно посредством оных удовлетворить всякой нужде, то простирает свою поверхность море, приемлет на него и малые, и большие корабли и относит, кому нужно, большой и необходимый груз^>38. Ибо видим, что один корабль переносит на себе груз многих тысяч вьючных животных. Но чтобы совершающие путь свой морем не огорчались продолжительностью, Творец, как некие гостиницы, поставил на нем острова, к которым путники пристают, в которых они отдыхают, закупают потребное для себя и снова отправляются, куда намереваются. Итак, усрамися, [Сидоне,] множества благодеяний, рече море (Ис. 23:4). Тебе более, нежели Сидону, приличны сии пророческие слова, потому что Сидон, не зная Творца, на многих богов делил Божество и, дробя на части единое поклонение, воздавал оное [богам] несуществующим, не отрицая Промысла, но приписывая его тем, [которых нет.] [Сидон] не стал бы приносить жертв именуемым у него богами, если бы не был вполне уверен, что они и пользу приносят, и вред отвращают. А ты, освободившись от прелести многобожия, признавая, что все видимые существа суть Божии твари и поклоняясь Творцу их, гонишь Его от сотворенного Им, помещаешь где-то вдали от твари и утверждаешь, что необъятный этот мир [никем] не управляется и, подобно неоснащенной ладье, несется неизвестно как и куда.

Посему усрамися благодеяний, оказываемых тебе морем, землею, воздухом, солнцем, усрамися этого простертого над тобою крова – неба; усрамися дани, какую берешь с твари, потому что все, теперь перечисленное, приносит тебе дань и как некую подать платит тем, что тебе потребно: солнце светит, греет, приводя в зрелость земные плоды; луна служит для тебя светильником ночью; звезды, когда ты на суше, показывают тебе ночное время и предозначают перемены годовых времен, а когда ты на море, делаются путеводителями к суше^>39; воздух, когда вдыхаешь его, прохлаждает врожденную тебе теплоту, а когда дает из себя дождь, питает плоды земледелия; когда производит стужу, прекращает произрастание растений и семян, [Col. 588] растительную силу отсылает в корни и стужею, как неким бичом, гонит вниз стремящееся вверх, убивает пресмыкающихся, вредных растениям и семенам, снабжает тебя породами домашних птиц. Что же должно сказать о плодах, доставляемых землею, источниками, реками, морями? Пользуясь ими, неужели не приводишь себе на память Давшего? Собирая, что приносит тварь, неистовствуешь, безумствуешь, буйствуешь против Творца, не чувствуешь даров, имея их у себя в руках, но страдаешь прекословием.