– То есть, ты уверена что от левого мужика точно-точно отобьешься? А если нет – значит хотела?.. – Уточнил я.

– Не хочу я!

– Фригидная сучка… – в паху снова кольнуло, в пояснице взорвался фейерверк, когда она, плюнув на стеснение, начала подтягивать чулок.

Я потянулся к шкафчику, в котором пряталась моя дежурная бутылка виски, и вдруг замер, пронзенный светлой идеей.

– Сонь… – Сказал я мягко, боясь спугнуть. – А давай с тобой поспорим?

– На тему? – Стрельнула она подозрительным взглядом.

– Ты же уверена, что отобьешься, если что?

– Да…

– Так пошли в бар, заведешь там какого-нибудь ублюдка, и потом отобьешься, – предложил я. – Если что, я буду рядом.

– Я больная по-твоему?! – Взвилась она. – Нет, это ты больной!!!

– Я все равно собирался завтра тебя куда-нибудь повести, протестировать твои знания на живых людях, – пожал я плечами. – Сегодня и начнем, а заодно проверим твою теорию.

– И зачем это мне? – Она сложила руки на груди, не замечая, что ее сосочек уже выбрался из плена лифчика и семафорил мне своей темной ареолой.

– Если ты отобьешься… – я сделал вид, что задумался. – Знаешь, мне наш главный должен одну очень, очень большую услугу. Настолько большую, что на просьбу взять тебя без собеседования и испытательного срока в «Голд-элит» сочтет меня лохом. Но я готов потерпеть.

Ухмыльнулся. Ну. Давай, девочка.

– По рукам! – Гордо вскинула Соня голову.

– Настолько уверена, что даже не спросишь, что будет, если ты проиграешь? – Не удержался я.

– Конечно!

– Но я скажу… Если ты проиграешь, ты мне будешь должна… – я поправил свой член и мой мысленный счет увеличился с трех до… – Десять ночей. В которые ты будешь делать все, что я захочу.

Она равнодушно пожала плечами. Сейчас мне бы и прямой обмен услуги для Воропаева на десять ночей с Соней казался отличной сделкой. Но если я мог получить ее, ничем не расплачиваясь… Почему бы нет?

– Пффф… По рукам! – Судя по блеску в глазах, Соня уже готовила трудовую книжку.

Попалась.

– Держи!

Я швырнул Соне банку энергетика.

– Зачем? – Она зачем-то последовала за мной в спальню и даже завернула в гардеробную.

– Мы едем в клуб, дорогая!

Я одним движением стянул домашние штаны, и все еще бодрый хер с готовностью закачался, передавая ей приветик. Она вспыхнула и выскочила прочь, а я только заржал. Настроение было на редкость охренительным. Даже не знаю, с чего? Конечно, я был уверен, что уже сегодня буду вертеть Сонечку на своем болте всеми возможными способами. Сладкую глупую девочку…

Но в самом деле, мне что, баб мало?

В глубине души я, конечно, знал, что моя малолетняя монашка запала мне не только потому, что я был ее первым. И даже не потому, что она не давалась мне всеми способами, что я хотел. Просто она сама ушла от меня, и это, помню, изрядно выбесило!

Хер бы с ней, конечно. Но заело!

Потому поставил условие не день, не три, а десять. Чтобы прониклась, поняла, что потеряла, прочувствовала до самых костей, до глубины. Я еще не знал, что буду с ней делать, но мысль о том, что вот-вот, через несколько часов она станет моей послушной куклой, заставляла сладко поджиматься в предвкушении яйца и пробивало током по позвоночнику.

И то, что она будет послушной, на все согласной, но при этом все это будет ей глубоко противно, только подливало масла в огонь. Я заставлю ее попробовать все свои сладости. Она их полюбит. Не сможет не полюбить…

Этот клуб был одним из самых мерзейших местечек в городе. Не раз и не два мне приходилось отбивать тут девчонок у ублюдков, которые подливали и подсыпали им всякой дряни и потом волокли на ближайший пустырь. Для удобства там на фундаменте, оставшемся от старого магазина, валялся грязный, весь в пятнах, полосатый матрас. Господь знает, сколько девственных курочек лишились своей печати между ног именно на нем, сколько подцепили гонорею или что похуже, а сколько залетели, вытравливая потом ублюдка, зачатого под наркотой.