- Чего тут выкладывать? Я его люблю, он меня не любит - вот тебе и начало, и конец.

- Конкретнее! - настойчиво поторопила её Полина. Катя повернулась лицом к подруге и зашептала, как ребёнок - не в ухо, а в рот:

- Трудно же рассказывать... В общем, ничего у нас с Киром не получится. Он признался, что влюблён в Ольгу. Ещё с первого курса влюблён... а со мной он так... он тоски и нечего делать. Видел же, что я с ума по нему схожу. Говорит, надеялся, что стерпится-слюбится... Не стерпелось и не слюбилось, - она убито шмыгнула носом.

- Вот гад, - с чувством выговорила Полина. - Стоило тогда тебе голову морочить.

- Он не гад! - горячо заступилась Катя за любимого. - Он правда старался. Но... сердцу же не прикажешь.

- Ш-ш-ш, Ксению разбудишь... А Ольга что?

- Да кто её разберёт... По-моему, она с ним играет просто. То подпустит к себе ближе, то оттолкнёт... Она сама ещё не решила, нужен он ей или нет, - с обидой произнесла Катя, словно недоумевая, как можно так жестоко обходиться с её обожаемым Кириллом.

- А он?.. - нетерпеливо спросила Полина.

- А он запутался совсем...

Катя тяжело, прерывисто вздохнула.

- Понимаешь... Когда она рядом, Кир как шальной какой-то становится. Из кожи вон готов лезть, лишь бы она на него внимание обратила, чтобы хоть улыбнулась. Преподам так хамит на занятиях, что я удивляюсь, как его до сих пор в ректорат на разборки не вызвали. Как бы сессию не завалил... он же совершенно забил на учёбу!

В это время в темноте раздался ровный и отчётливый голос Ксении:

- И понять ничего невозможно, и уснуть, между прочим, тоже нельзя. Я положила подушку на ухо, но всё равно шипит... Теперь у меня бессонница, по вашей милости.

Подруга торжественно поднялась с кровати, включила свет, а затем важно прошествовала к подоконнику, где стояла старенькая магнитола. Ксения тут же поймала волну какого-то музыкального радио, с ходу включив звук на полную громкость - и девушки чуть не оглохли от этой внезапной какофонии.

Полина сориентировалась первой - метнувшись к окну, она быстро рванула вилку из розетки, чтобы вырубить магнитолу. Но, едва наступила тишина, Ксения немедленно запела - отчаянно громко и фальшиво. Дал же бог человеку такой слух, ни единой верной ноты!

- Эй, соловей, соловей, пташечка,

Канареечка жалобно поёть.

Эй, раз! Эй, два! Горе - не беда,

Канареечка жалобно поёть!..

Полина и Катя хором закричали на Ксению, шум получился дикий. А она продолжала распевать на тот же непростительный мотив, ещё и притопывала босыми пятками и уперев руки в бока:

- Раньше нежным баритоном

  В оперетке шпарил я,

  А теперь солдатским тоном

  Распеваю соловья.

Эй, соловей, соловей, пташечка,

Канареечка жалобно поёть...

В конце концов, снизу принялись колотить по батарее шваброй.

- Сейчас коменданта вызовут! - урезонивала подругу Полина, задыхаясь от хохота. У Кати в глазах блестели невысохшие слёзы, но и она тоже отчаянно, до икоты, смеялась.

Ксения прекратила концерт так же внезапно, как и начала. Она спокойно улеглась в свою постель, протяжно зевнула и вежливо пожелала подругам:

- Доброй ноченьки.

И через пару минут с её кровати раздалось ровное сопение.

Катя, повозившись немного и тихонечко вздыхая, вскоре тоже заснула, по-детски обняв подушку. Даже завидно: умеет же человек выкинуть из головы все тревожные и грустные мысли сразу...

У Полины вот так не получается. Каждый раз перед сном традиционное, девчачье: “А подумаю-ка я о миллионе вещей одновременно!”

На этот раз последней мыслью перед тем, как заснуть, была следующая: вот и тяготишься порой этой общагой, этой комнатой и этим обществом, и грустно бывает, и скучно, и тоскливо. А если поразмыслить.. если поразмыслить, то сколько раз за эти годы сон приходил с доброй улыбкой.