– Тебе лучше поселиться там, – указал он на здание, к которому мы стремительно приближались, и я одобрительно кивнула.

Вывеска гласила: Постоялый двор «Огненная чаша» – самое престижное и дорогое заведение столицы. Собственно, о нем я и сама подумала в первую очередь. Нарваться здесь одинокой женщине на неприятности почти невозможно, а лемир, что дала подруга, хватит с лихвой.

Глава 8

Демонстративно выставляя руку с брачной вязью вперед, чтобы не возникло вопросов к моему происхождению, я заселилась в скромную комнату на втором этаже постоялого двора. Окно как раз выходило на подъездную дорожку, освещенную яркими фонарями. Среди других экипажей я разглядела тот, на котором приехала. Ллойд беседовал о чем-то в возницей и вдруг отыскал мой образ, застывший в окне. Махнул рукой и улыбнулся. Я прижала ладонь к стеклу в ответ, но выдавить из себя улыбку не сумела.

Тяжело вздохнула и задвинула шторы, отрезая проникающий в помещение уличный свет. Подошла к кровати, медленно опустилась на край и дала волю чувствам, больше не сдерживая жалобных рыданий.

Слезы текли горячими ручьями, капая на шелковую юбку платья, которое ощущалось грубым саваном, сковывающим движения и усиливающим чувство безысходности. Брачная вязь – символ нерушимого союза двух сердец, теперь просто как железный браслет, цепи которого овивали не только запястье, но и душу. Память бросала меня в вихрь прошедших лет: пышная свадьба, нарядные гости, горьковато-сладкий вкус шеде, блеск алмазов, волнение в глазах детей… И Даркар, столь величественный и властный, дающий клятву, которую сломал, так и не сумев сдержать.

Сквозь рыдания я вспоминала его слова, данные перед алтарем, его обещания любви и верности. Каждое слово теперь звучало как жестокая издевка, глумящаяся над моей наивностью и глубиной чувств. Я была слепа! А когда прозрела, стало слишком поздно.

В потоке слез появились вспышки злости на саму себя, на свою непроходимую глупость и всепоглощающую веру в любовь. Злилась и на Даркара, на его предательство и бездушие.

Я сжала кулаки, стараясь сдержать бурю эмоций, которые грозили разорвать меня на части, но слезы продолжали литься, омывая лицо и душу, очищая от боли и отчаяния. В конце концов, усталость овладела телом. Иссякшие слезы сменились вялой апатией. Я упала спиной на кровать, в безмолвном отчаянии, сдавленная тяжестью одиночества и горькой правды. Закрыла глаза и уснула.

Наутро я встала, чувствуя себя разбитой куклой, чьи суставы заржавели от слез и горя. Подошла к небольшому столику, на котором стоял графин с водой. Наполнила стакан, поднесла к губам и постаралась сделать глоток, но горло сжалось от комка в груди.

В овальном зеркале на столике отразилось лицо, обезображенное вчерашними слезами, с опухшими веками и покрасневшими глазами. Я отставила стакан и подумала о детях. Разлука с ними – вот что действительно разрывало на части. Даркар отобрал у меня не только любовь, но и счастье материнства. Как там мои драконята? Где они? Что с ними… Чувство вины, что я бросила их, жгучее и всепоглощающее, сжимало мое сердце раскаленными тисками. Надеюсь, они когда-нибудь поймут, почему я так поступила и простят.

Это хорошо, что я позволила себе выплакаться. Стало легче и появилась железная воля к новой жизни! Хватит оплакивать судьбу!

Я привела себя в порядок, переоделась и спустилась в таверну. Заказала большую порцию жареного мяса, кусок малинового пирога, щедро политого сиропом, и два бокала рубинового шеде, наплевав на рацион, которого придерживалась долгие годы для поддержания идеальной фигуры. Не помню, когда в последний раз так наслаждалась едой! Сидела одна за столиком, медленно потягивая терпкий напиток, и тихо подпевала барду, виртуозно играющему на волынке. Разглядывала посетителей и дышала полной грудью. Вкус свободы пришелся мне по нраву. Есть в нем особый шарм! Больше не надо стараться держать лицо перед важными дваргами и неделями думать, что такого надеть на очередной бал, чтобы продемонстрировать величие рода Дер-Аберкон. Не надо с раннего утра бегать по поместью, раздавая прислуге указания. И больше не надо общаться с теми, кто противен, лишь из-за того, что они влиятельные аристократы.