– Да уж, ещё бы столько, – бурчу под нос, а громче говорю: – с чего это я вдруг воробей? Не припомню, чтобы разрешала меня прозвищами награждать!

А сама уже в мыслях картинку рисую, как большой чёрный кот охотится за маленьким воробышком. Угадайте, кто в роли котика?

– Понял, – парень делает шаг назад, – сегодня колючка. Это ты без моего внимания такой злючкой становишься, значит надо исправлять ситуацию. В субботу идём гулять в парк!

– Ууу, я за тебя рада, счастливой прогулки! – выдавливаю улыбку.

– Стоп, – парень хватает меня за руку, а я даже не сопротивляюсь, – разве не понятно, что ты со мной идёшь?

– Тебе никто не говорил, что наглость – твоё второе имя?

– Нет, я обычно сам таким образом представляюсь, – он обхватывает мою ладонь двумя руками и кладёт себе на грудь, – послушай лучше, как стучит.

– Гронский, я не медик, но может у тебя тахикардия? Ты б сходил что ли, проверился, – пытаюсь отшутиться, чтобы не концентрировать своё внимание на близости с ним. В нос начинает проникать приятный мужской аромат, угрожая лишить меня чувств.

– Ты не поняла: сейчас моё сердце бьётся, но если ты откажешься со мной пойти, оно может остановиться… навсегда, – на последнем слове драматично закатывает глаза, изображая потерю сознания.

Его выходка меня веселит, а заодно помогает вернуться в реальность, дав возможность высвободить руку. Смотрю на парня и думаю – разве смогу ему отказать? Ещё чуть-чуть и я всю волю рядом с ним растеряю.

– Хорошо, я пойду с тобой в парк. Но сейчас мне уже бежать пора, иначе химик порвёт за долгое отсутствие, – произношу почти шёпотом.

Стас выпучивает глаза, в очередной раз картинно прикладывая руку к груди, чем смешит меня ещё больше. А потом долго смотрит вслед, пока я не скрываюсь за дверью библиотеки. Признаюсь, грешна: оборачивалась пару раз, вот и засекла наблюдателя.

После пары меня перехватывает Сафонова.

– Даже не мечтай, что тебе всё сойдёт с рук! – змеёй шипит, проходя мимо. – Я организую тебе такие неприятности, после которых ты пожалеешь, что связалась со мной.

Девушка оказывается краткой на словах, но очень активной в действиях. После занятий староста Марина просит меня остаться, пообещав, надолго не задерживать.

Я сразу напрягаюсь, потому что с недавних пор эта подлиза тусуется с Сафоновой, а значит, от неё можно чего угодно ожидать. Когда все студенты выходят из аудитории, Марина сразу начинает наезжать.

– Лопухова, сколько ты собираешься позорить нашу группу, да и факультет в целом?

– И в чём же это выражается, если не секрет? – вопрос звучит немного дерзко, но такое уж у меня сейчас настроение.

– Не забывай, с кем разговариваешь, Лопухова! – всегда сдержанная Марина начинает злиться.

– Да вроде не с директором колледжа, – спокойно отвечаю девушке, понимая, к чему она клонит.

– Значит так, – староста ударяет кулаком по столу, – если ты не прекратишь, то я лично пойду к директору и сообщу о твоём аморальном поведении. Думаю, этой информации будет достаточно для отчисления.

Она хватает со стола сумку, стопку каких-то бумажек и шумно покидает помещение, оставив меня одну. Я собираю вещи и тоже выхожу из аудитории. На выходе меня ожидала Катя.

– Ян, что у вас там произошло? Смирнова вылетела злая, как собака, меня чуть с ног не сбила. Ворчала что-то себе под нос.

Ещё бы ей не злиться. Не ожидала, что я проигнорирую замечание.

– Марина грозит мне отчислением, – сообщаю подруге равнодушно, – обещает директору на моё аморальное поведение пожаловаться. Я, видите ли, нашу группу позорю.