Столько вопросов хотелось бы задать организаторам Днепровского десанта, но тех давно нет в живых. Почему разброс десантников был 90–100 километров от Ржищева до Черкасс? Почему многие и многие десятки десантников были сброшены в Днепр и утонули в нем? Почему свыше ста десантников из 5-ВДБр были вообще десантированы на позиции советских войск? Кто из летчиков и штурманов ответил перед трибуналом за это? Ведь всем ведущим экипажам дали возможность пролететь пару раз «в холостую» под видом бомбардировщиков над районом высадки за неделю до 24 сентября 1943 года. Почему выброска произведена в районе, куда только что прибыли три свежие немецкие дивизии из тыла? Куда смотрела разведка фронта? Немцы описывают в своих воспоминаниях, как десантники падали с неба в раскрытые люки немецких танков.
Почему первые организованные группы десантников приступили к боевым действиям фактически через три недели со дня выброски? Что происходило с десантниками в течении этих трех недель? Почему первый сеанс радиосвязи с десантом состоялся только 7 октября 1943 года? Почему солдатам не дали запасной маршрут сбора на случай неудачной высадки? И еще очень много других вопросов. Потери десанта вообще трактуются вольно. Называют цифры от 400 выживших до 1500 человек вышедших к своим. Сколько выжило на самом деле?
Такие же вопросы хотели бы задать участники десанта. Но кому их задавать сейчас? Историкам, архивистам? Думаю, что и в официальных бумажках все подчистили еще в сорок третьем, чтобы ошибку командования «замазать». Простые десантники могут ответить лишь на малую часть ваших вопросов.
Согласно официальным данным, было сброшено в тыл врага три тысячи сто человек из Вашей 3-й ВДБр, и тысяча пятьсот двадцать пять человек из 5-й ВДБр. И три группы сброшены в начале октября на связь с десантом, но судьба этих групп осталась неизвестной. Сколько участников десанта нашли после войны?
У меня нет точных данных по 5-й ВДБр, но ей повезло чуть больше, чем нашей бригаде. Ведь пятая бригада была высажена частично, и многим из нее удалось пробиться как в Каневские и Таганские леса, так и к партизанам, а 1-ую Гв ВДБр вообще не стали десантировать. Из нашей третьей бригады после войны нашли больше двухсот человек. На 1988 год в живых из них оставалось уже гораздо меньше. Список прибывших на последнюю встречу ветеранов десанта я вам дам, но там тоже есть человек двадцать из 5-й бригады. Половина выживших из моей бригады прошла через немецкий плен. Одним словом, из 3-й ВДБр из ушедших в десант вернулся живым примерно каждый тринадцатый. Точные данные были в музеях десанта в Черкассах и во Фрязино. Из моего противотанкового дивизиона выжило двое: Анкудинов и я, оба впоследствии оказались в плену.
Со дня Вашей высадки до момента Вашего пленения прошло чуть больше двух недель. Что происходило с вами в этот промежуток времени?
Немцы нас гоняли по степи и постепенно истребляли, устраивали облавы с собаками… Блокнот с кодами я закопал в землю уже на второй день. Сначала нас было трое, потом образовалась группа из двенадцати десантников. Первые четыре дня нам удавалось уходить от облавы, а потом наше везение кончилось. Три дня подряд мы пробивались с боем через сжимающееся кольцо преследователей, но получилось так, что нас зажали на узком участке. Вышли оврагами из нас всего четверо.
Потом мы наткнулись на группу комбата майора Жерносекова, состоявшую примерно из семидесяти человек. Через день нас немцы снова обложили со всех сторон. Казалось, уже все – хана. Кто-то из лежащих рядом со мной десантников крикнул: «Комбат застрелился!» После войны на ветеранскую встречу приехала жена Жерносекова. Я рассказал ей о этом бое. Она не хотела мне верить, говорила, что ее муж не мог застрелиться… Мы стояли с ней и плакали вместе… В том бою я уцелел. Мы снова прорвались, но в группе оставалось четырнадцать человек. Среди нас оказался один офицер – командир пулеметной роты. И опять мы прятались, опять – отстреливались, опять прорывались к Днепру, но все это, в сущности, выглядело форменным самоубийством. Еды – нет, воды – нет, питались кукурузой и картошкой с полей. К тому же, не могли разводить костров. Боеприпасы брали у убитых. Нельзя было войти ни в одно село. Везде нас ждали засады. Мы нигде не слышали звуков боя, похожего на прорыв с фронта в нашу сторону. Пойманных десантников немцы и «власовцы»-казаки вешали на телеграфных столбах вдоль дорог. На повешенных были таблички: «Привет комсомольцам от власовцев».