Не спать, не спать, тем более с ногой на сцеплении. Жарко, воняет дизельным выхлопом. Может, и к лучшему, что подружка не поехала. У них в клинике кондиционер. А сменится с дежурства – я за ней заеду, в город-то дороги свободные. Кажется, в этот момент я все-таки задремал, потому что ничего не увидел, только кожей ощутил жар и боль.

Ирина

Сидела я в столовой и малевала клумбу с «цвяточками» разноцветными карандашами в большом альбоме. При мне был цветастенький рюкзачок с рабочими шмотками и десятком любимых книжек научной, юмористической и прочих фантастик. Рисуя, попивала клюквенный чаек из стакана с чеканеным подстаканником, поставленного на поднос с комплексным обедом, к которому я пока еще не притронулась.

НикТо

«Только-только начал наклевываться вариант с новым местом работы, а тут эта заварушка. И чего пиндосам свербит? У них стратегический интерес по всему шарику, а другим – сидеть под стулом и не рыпаться? И нефть эта… Как в том анекдоте: «Над нашими стратегическими запасами топлива обнаружены какие-то страны». А может, дело было вовсе не в нефти? Бродили ведь какие-то слухи… И понеслось. Под откос, кувырком и с песнями.

Именно с такими мыслями еще несколько дней назад шел я в магазин, торгующий охотничье-рыбачьими принадлежностями. Ввиду всех этих мировых неясностей и взаимного бряцания оружием на семейном совете было решено принять меры к самоспасению. И крайняя зарплата вместе с отпускными были потрачены на покупку «Сайги», полусотни патронов, двух комплектов камуфляжа для себя и жены. (На всякий случай, а то мало ли…) Ну, и всякой полезной мелочевки. Вот только не успел еще дома разобраться со всеми этими мужскими игрушками и съездить за город опробовать «ружжо», как по всем каналам прошло обращение президента. Это было еще не военное положение, но… «Песец приближается».

Городской военкомат недавно отремонтировали. Так что и в обычном-то состоянии разобраться бумагами лейтенанта запаса было бы толком некому, а уж теперь – тем более. Я толкнулся в несколько дверей, пытаясь выяснить, куда направляться, но ответа не было. Только в одном кабинете замотанная миловидная женщина средних лет с усталыми глазами, в полевой форме с майорскими погонами, покопавшись в ящиках с ярлычками «ТГТУ 2000–2005 гг.» нашла какой-то формуляр. Успел увидеть на нем свою старую, еще студенческую фотографию. Женщина посмотрела на нее, потом на меня, что-то записала у себя в блокноте и ненадолго вышла. Вернулась она минут через двадцать.

– В общем так, молодой человек. С документами вашими разобрались. В списках вы были, только не первой очереди. Но раз уж пришли, то… Знаете, как говорят в армии?

– Ага. Инициатива любит инициатора.

– Вот-вот. Завтра в восемь ноль-ноль вам надлежит прибыть в здание военкомата. Соберете личные вещи, с родными пообщаетесь… Пока и здесь в городе для «партизан» работа найдется. Ну, а там видно будет.

– Ясно. Можно идти?

– Идите. И пора вам уже отвыкать от гражданской жизни, Николай. Не «ага», а «так точно»…

– Не «можно», а – разрешите. Я понял, товарищ майор. Разрешите идти?

– Идите. И побриться не забудьте. Усы в армии для офицера еще куда ни шло, а вот бородка эта ваша…

– Ясно. Сделаю.

Дома было холодное молчание жены, прятавшей за ним свою растерянность и слезы, неловкая суета тестя и тяжело вздыхавшая теща, накрывающая на стол. Я подошел было к Марине, но та убежала в соседнюю комнату, из которой почти тут же раздался приглушенный плач.

Немного постояв перед закрывшейся дверью, сел за кухонный стол.