– Нет, – резко отозвалась та. – Он меня пугает. – Желудок крутило от недобрых предчувствий с тех пор, как Эдмунд отверг ее. Она понимала безнадежность попыток пробить брешь в окружающей его крепостной стене, чтобы проникнуть в цитадель и обрести там желанное убежище. Разумеется, подобно большинству солдат со схожей миссией, ее грубо пресекли прежде, чем она успела добраться до цели.

– Кроме того… – Она повернулась к Сьюки, и в голове тут же всплыло беспокойство иного рода.

– О, Джорджиана, не начинай опять! – Сьюки надула губки.

– Прости, Сьюки. Я знаю, ты очень сдружилась с Дотти и Лотти Пагеттер, но все же чувствую себя виноватой от того, что матушка буквально преследовала их, узнав, что их кузине недавно посчастливилось выйти замуж за виконта.

– Никого она не преследовала.

– Но дружелюбие стала проявлять, только узнав о наличии виконта в их окружении.

Сьюки захихикала:

– Полагаю, это было несколько…

«Жестоко», – подумала Джорджиана, но вслух ничего не сказала.

– Тебе никогда не приходило в голову, что будет, если вы втроем влюбитесь в одного и того же мужчину?

Сьюки покачала головой. При этом на лице у нее появилось выражение, столь похожее на материнское, что Джорджиана удивилась, как это ее не выбранили.

– Мы пожелаем друг другу удачи и приложим все усилия, чтобы выйти победительницей. Боже мой, Джорджиана, разве охотники в полях не поступают точно так же? Никто же не ожидает, что они пойдут на уступки противнику.

Настал черед Джорджианы удивляться.

– Ты считаешь мужчин своей добычей?

Сьюки снова захихикала:

– Почему бы и нет? Принимать участие в этой игре очень весело, Джорджиана.

– Но это ведь не игра, не так ли? Это… наша жизнь. – Ужас перед тем, с чем вот-вот предстоит столкнуться, сковал ее сердце.

– Именно. Нужно насладиться в полной мере.

– Но…

– Будь же благоразумной, Джорджиана! Женщинам положено выходить замуж…

– В том-то и проблема! Родись я мужчиной, мне не пришлось бы зависеть от мужа.

Сьюки весело взвизгнула:

– Вот уж не надо!

– Ох, ну ты же поняла, что я имею в виду, – ответила Джорджиана, не в силах сдержать улыбки от того, что сестра намеренно ее не поняла. В этом вся Сьюки. Даже когда Джорджиана пребывала в самом подавленном состоянии, младшей сестре почти всегда удавалось приободрить ее. Она даже сумела заполнить бездну, разверзшуюся в сердце Джорджианы после отступничества Эдмунда. Хотя Эдмунд, с тоской размышляла она, никогда не приходил в ужас от ее поведения и не удивлялся ее суждениям.

– Будь я мужчиной, – продолжила она, хоть и понимала тщетность подобных мечтаний, – научилась бы ездить верхом, сама зарабатывала бы себе на жизнь и хозяйство тоже вела бы сама…

Джорджиана надеялась, что именно так и будет жить на оставленные ей отцом деньги. Купит где-нибудь маленький коттеджик и заживет очень просто. Вместе с мачехой и сводной сестрой, конечно, только они втроем. И чтобы никаких мужчин поблизости, ведь они так все осложняют!

Но миссис Уикфорд ни о чем подобном и слышать не желала. Она придерживалась прочно укоренившегося мнения о том, что женщины нуждаются в заботе мужчин, и ничто не могло поколебать этого убеждения. Даже дом в Блумсбери.

– Джорджиана, ради бога! Если бы мама это услышала…

– …то сказала бы, что я недостаточно стара для подобного, – со вздохом закончила Джорджиана.

– Нет, – возразила Сьюки. – Она бы этого не сказала, потому что ты слишком умна, и не стала бы огорчать ее. – Она послала сестре многозначительный взгляд.

Джорджиана тяжело вздохнула.

– Прости, Сьюки. Знаю, ты очень рада полученному приглашению на прием, и не хочу своим подавленным настроением все испортить.