Спрятаться в своей комнате, зарыться головой под подушку.

И проснуться. Убедиться, что этого страшного вечера никогда не было! Что от меня не отказались родители. Что меня не продали как овцу ради выгоды и покровительства какого-то чужого человека.

Я с ужасом смотрела, как он остановился передо мной.

Поднял руку, дотронувшись пальцами до подбородка. Провел ими по щеке, словно проверял на нежность.

Слеза не удержалась.

Скатилась по щеке. Упала на мужские пальцы. Но Шах никак не прокомментировал это. В глубине черных глаз мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

Он медленно растер горячую каплю.

Мне показалось, что ему мое унижение было в кайф. Она наслаждался тем, что растаптывал меня при родственниках. Наслаждался своей властью над всей моей семьей.

И к этому монстру я должна уехать?

Разве никто не понимает, ЗАЧЕМ он меня забирает? Я же просто дань. Откуп. Девка для постельных забав, которая будет расплачиваться своим телом за грехи других.

Где же хваленая гордость и защита чеченских девушек? Проклятые позеры…

Сдавленный стон вырвался сквозь сжатые зубы.

Шахов приподнял иронично бровь:

– Лали? Хочешь мне что-то сказать?

– Д-да, – рвано выдохнула я. Меня трясло как в лихорадке. Но приходилось стоять. Держать спину. Если все перед ним сгибались, то я – не буду. – Хочу попросить.

– Проси, девочка, – усмешка тронула уголки его губ.

Надо же, смилостивился…

– Я хочу, – голос сорвался в рыдании, но я проглотила ком в горле. Набрала воздуха в грудь побольше. Мне просто надо успеть выговорить. – Я хочу попросить, чтобы ты не забыл.

– Лали, – предупреждающе вякнул откуда-то из-за спины Шаха отец.

Но ни я, ни Шах не оглянулись. Сейчас между нами никого не было.

Только мы вдвоем.

Это только наша война.

– О чем?

– Никогда не забывай, Шамиль, – прошипела я. – Никогда не забывай о том, что я тебя ненавижу.

Я слышала, что где-то сбоку вскрикнула от испуга мама. На грани сознания донесся взбешенный крик отца.

Но Шах даже не пошевелился.

Не дрогнула под его руками и я. Мы сцепились взглядами как звери. Могла бы я им убивать – от Шахтарова уже остался дымящийся труп. Но у него сжигать глазами получалось куда лучше.

И сейчас сгорала я.

От его силы. От тяжести, с которой он незримо давил на меня. Даже воздух рядом с ним становился густым. Никак не желал проникать в легкие. Хотя бы на долю секунды принести мне облегчение.

– Дерзкая, – его ладонь легла мне на шею.

Погладила незаметно. А потом ощутимо сдавила, перекрывая кислород окончательно.

Не обращая внимания на то, что мы не одни, Шах подтянул меня к себе.

Лицом к лицу.

Глаза в глаза.

– Тогда и ты не забывай, моя Лали. Если мне не подчиняются – я наказываю. А вот если наоборот – то… Тебе точно понравится. Еще будешь просить меня не останавливаться…

Охрана Шаха – цепные псы, а не люди!

Едва он бросил короткое: «В машину!», как меня скрутили и запихнули в роскошный черный джип.

Сам Шахтаров сел в другую машину.

Испугался, что я ему выцарапаю его наглые глазищи? А я ведь могла! Сопротивлялась как бешеная кошка. Но куда мне против здоровенных мужиков?

Только синяков сама себе понаставила на запястьях.

Всю дорогу я молчала. Что толку визжать, если главного виновника в машине нет? Охрана не решает. Предлагать им взятку? Просить отпустить?

Пфф…

Моей зарплаты точно на достойное подношение не хватит. Он им платит раза в два, наверное, больше, чем я зарабатываю.

А дальше все было кошмарно.

К дому Шаха приехала только наша машина. Куда и когда испарился сам хозяин – я не имела представления.

Меня проводили в отведенную комнату, пожелали доброго дня.